Улыбка вечности

Михаил, хозяин заведения, неизменно доверительно и крайне уважительно относился к Федору Ивановичу, зная, что тот – человек чести и слова, которые очень дорогого стоят у тех, кто жизнь повидал и ценить научился настоящее. Однако, в мире серьёзных мужчин лишние личные чувства выражать не полагалось. Впрочем, они почти все видели и понимали далеко за гранями сказанных слов. Сходились же они для азартных споров о экономике, спорте, политике, развитии, истории, о прошлом, насущном и будущем. Не удивительно, что в их кругу были и чиновники разного ранга, юристы, служители безопасности, члены партий, академики, ученые, искусствоведы, критики, предприниматели и даже художники, писатели и некоторые другие творческие дарования. С уверенность можно было утверждать лишь следующее – случайные люди, если и попадали в этот круг, то надолго в нем не задерживались.

Среди всех прочих завсегдатаев выделялся яркостью высказываний и нестандартностью манер юный, но безжалостный ко всему обыденному, математик по прозвищу Кеха. Федор Иванович и Михаил получали отдельное удовольствие от его неординарных речей и поведения, когда тому приходилось отстаивать свою точку зрения и не упускали возможности намеренно спровоцировать очередной научный спор.

Но вот парадокс, при чем парадокс бытийно прекрасный и душевный до ощущения глубинной экзистенциальной радости, подобной благословлению свыше – суровый Федор Иванович превращался в ласкового и доброго, милого мужа, возвращаясь домой после трудового дня.

«Мой Федя, я испекла твою любимую запеканку с яблоками и корицей! – услышав скрип входной двери, прокричала Анна с кухни. Впрочем, говорить что-либо вовсе не требовалось – запах свежей запеканки Федор Иванович учуял, войдя в подъезд и с улыбкой поднимался на свой третий этаж. – Мой руки и иди сюда».

Федя послушно шел мыть руки, но вовсе не для того, чтобы приступить к дегустации аппетитных кулинарных творений, а чтобы скорее обнять самое любимое и родное существо в мире – свою Аннушку. Теплота маленькой, по восприятию и не только, молодой женщины, навсегда покорившей холодное сердце Феди, стала смыслом, светом, единственным необходимым условием его нормальной и радостной жизни.

Стоит отметить, что встреча с Анной произошла при конфликтных обстоятельствах. И пусть давно понятно, что каждый разумный человек, в особенности Федор Иванович, признает и находит в трудностях возможности, условия для маневра, проявления и обнаружения сути, роста. Личностный потенциал и жизненные сложности давно определены пристальными наблюдателями лучшими показателями к развитию, раскрытию и личностному становлению. Безусловно, не обойти и тяжести, травматичности всевозможных обстоятельств, сложных времен, после которых частенько кажется, что жизнь катком проехалась по человеку и изрядно, даже чудовищно его потрепала. Откуда же взяться истинному успеху, без дней, когда ничего не получается, когда вместо роста получаются удручающие провалы, когда вместо ожидаемого восхищения слышатся речи сочувствия и жалости, когда вместо энтузиазма охватывает ненависть, когда хочется все бросить, когда ничего не получается и кажущаяся напрасность всех усилий, потраченных нервов и сил, заставляют опускать руки, в полном на тот страшный момент, бессилии?

Счастье, что все темные времена рано или поздно обязательно заканчиваются. Правда заканчиваются они только для тех, кто не всецело поглощает эту темноту и не уносит с собой дальше, зачастую не оставляя ничему светлому ни единого шанса и места в своем мире.

Федор Иванович был тем, кто относился к жизни как к загадке, которую предстоит неуемно разгадывать через происходящее и не заканчивающееся на протяжении всего отведенного времени. Соответственно, любые времена для него имели свой характер, но почти никогда не считались обреченными, а извлекать он из всего старался только опыт и знания, конечно, с определенными чувствами, переживаниями, даже сожалениями и болью, но сохраняя невероятно здоровую способность к рационализации. «Сложности – скользкие, непроторенные, но единственные пути к вершине» – частенько повторял предприниматель в своих рассуждениях.

Отметим, что периодически, в изобилии мыслей, вращающихся в голове, крутились вопросы следующего содержания: «Мой Бог, что ты хочешь мне сейчас сказать? Не разговариваю ли я с незримым тобой потому, что одинок и нуждаюсь в присутствии кого-то близкого, непредвзятого, более умного, чего-то большего? Чего я не понимаю? Что должен вынести из происходящего? Ты каждый раз вырываешь из моего мира самое необходимое, причиняя адскую боль, но со временем показываешь, что я справлюсь и без этого. Однажды ты вырвешь из жизни меня самого и мир справится и продолжит существовать без меня, как ни в чем не бывало. И если это твой урок, то он суровый! Я боюсь снова привыкать к чему-либо, подозревая, что завтра тебе захочется меня этим испытать. И все же, научи жить полноценно и достойно.