Улыбка развоплощенного (СИ)

      А еще родился у Белого сеятеля младший сын Геос. Его называют Стражем Закона и Владыкой Леса. Дал ему отец власть над всеми зверями и птицами, деревьями и травами. У него должны просить благословения пахари, пастухи и охотники. И приносить часть урожая или добычи на алтарь его. Но худо придется тем, кто живым существам ради забавы боль причинит. Мудрецы говорили: кто зверя, птицу или дерево ни за что, ни про что обидит, тому семь лет удачи не видать. Дал отец младшему сыну Весы Мира и повелел вершить суд праведный над всеми душами людскими, чтобы всякому воздалось по делам его. И приказал Геос жрецам своим вершить такой же суд на земле. И поныне дрожат перед тем судом люди неправедные, собратьев своих притесняющие, ибо не смягчают тот суд ни блеск золота, ни речи льстивые. Те же, кто честь свою ложью и преступлением не запятнал, идут на суд жрецов Геоса без страха, не опуская глаз, ибо стыдиться и бояться им нечего.

      И стали называться сыновья Закона, Белого сеятеля, богами Триединства, ибо всегда втроем правили они миром. И поныне люди во всей Катахее и окрест нее поют славу им и отцу их, Закону.

      А Хаос спознался с Завистью черной, Жадностью безмерной, Гордыней несказанной. Сочетался он браком с той, чье лицо было безобразно, как смертный грех, и родился от этого брака Уфу Темный, бог-разрушитель. И сеял он зло, как отец его, и толкал людей на дела неправедные, как мать его. И более всего ненавидел Уфу Темный богов Триединства. Вначале стал бог тьмы подкладывать Титаниусу, богу огня, камень под молот, чтоб судьба у людей была несчастливой. Вслед за этим расплодил он по всей земле грибы ядовитые, змей да насекомых кусачих, Геосу неподвластных. И под конец выпустил на волю смерчи и бури, которые Гидрос держал взаперти в глубоких пещерах. Увидели боги Триединства, что равновесие, Законом установленное, вот-вот нарушится, вступили с Уфу Темным в поединок и лишили его божественной силы. С тех пор обречен сын Хаоса летать бесплотным духом над далекими степями, потому что зорко следят за ним дети Закона, чтобы никогда не нашел он тех, кто отдаст себя ему в жертву, и не воплотился на земле. Ибо если случится такая беда, то придет в мир смута великая, и повергнут он будет в хаос вечный...

      И вечно лежит на границе добра и зла сила великая, имя которой - магия. От столкновения тьмы и света рождаясь, людским умением управляемая..."

       На этом месте от свитка был оторван кусок.

   - Что за странная легенда, никогда прежде такой не слышал. Выходит, что Уфу Темный, чье имя не принято произносить, сродни богам Триединства? А магия? Добро она или зло? - маг осторожно положил свиток обратно, но прочитанное глубоко врезалось в его память.

   Глава 5. Предательство

   Защитники города набирали боевой опыт, в моменты затишья чинили стены, утративших кров при пожарах брали к себе родные и друзья. А от джеггов удача отвернулась. Из-за постоянных поражений Опалус не мог толком подобраться к городу, чтобы наложить на него заклятие. Маг огня пребывал в мрачном расположении духа. Уфу Темный с ним давно уже не разговаривал, и Опалусу казалось, что темный бог недоволен, и перспективы его ждут самые нерадостные.

      Тем временем подходил к концу месяц зелени, и ожидался главный праздник лета - Земляничный день, в который по совпадению был основан Стефеншир. В этот день жители обыкновенно отправлялись в Южную рощу, где собирали землянику, жгли костры, готовили разные вкусности и танцевали до самой ночи. Конечно, теперь это не было возможно, но лорд Гелиодор приказал все же отметить праздник, выставить для горожан угощение на главной площади и разрешить немного музыки.

    Председатель городского совета Обсидиан страшно разозлился, услышав такой приказ, он и в мирное-то время не жаловал праздников, полагая их пустой тратой денег. Всем был памятен знаменитый случай, когда он не пустил на Земляничный день своих слуг, заставив их в праздник убирать городскую ратушу, и лично следил за тем, чтобы приказание было исполнено. Однако неподчинение правителю грозило Обсидиану крупными неприятностями, и ему пришлось смириться с возложенными на него обязанностями по подготовке.

      И все же, на следующий же день он, несмотря на праздник, снарядил рабочих чинить стену и сам отправился надзирать за стройкой, хотя разрушения были не очень-то и велики. В атласном белом костюме и узких туфлях с золотыми пряжками этот высокий черноволосый господин смотрелся возле стены особенно нелепо. С мрачным выражением лица он то и дело подгонял рабочих:

      - Тупицы, лентяи, не умеете правильно кирпичи складывать! - бранился он, совсем не думая, что и рабочим хотелось бы в этот день быть на ратушной площади.

   Раздосадованные рабочие еле-еле таскали кирпичи, не обращая особого внимания на слова чиновника.

      - Все ему не десять керинов, - недовольно проворчал старший из них, но привычные к подобному поведению Обсидиана, трудяги продолжали свое дело, понимая, что ничего другого им не остается.