Улыбка пересмешника

Он шагнул в сторону, и теперь видел ее лицо. У него все вспыхнуло внутри оттого, что и сейчас — перепуганная до смерти, тщетно пытающаяся овладеть собой — она все равно держала голову высоко и смотрела на него, задрав подбородок, будто сверху вниз, хотя была ниже Данилы. Чертова гордячка!

Прохоров невольно восхищался ею и одновременно жалел, и, чтобы заглушить это чувство, начал говорить. Он размеренно перечислил все, чему был свидетелем, и испытал удовлетворение, увидев, как она содрогнулась при упоминании срока, который они с братом заработали в этот день. Потом заверил, что тело не найдут, если только никто не подскажет, где нужно искать… И собирался сказать о том, что такой человек стоит перед ней, но Татьяна перебила его:

— Что тебе от меня надо?

Он усмехнулся.

— А то ты не знаешь? Мне от тебя только одно надо.

Выражение ее лица ясно показало, что она понимает его.

— Иди сюда, — вполголоса приказал Данила. — Иди…

Если бы она стала плакать, просить его отпустить ее, то Прохоров беспрекословно ушел бы сам. Но она шагнула ему навстречу с таким вызовом в глазах, с таким презрением, что с этой секунды прочие варианты стали для него невозможны.

То, что произошло затем, было совсем не похоже на случавшееся с Данилой Прохоровым раньше. Позже он заставил себя думать, что это оттого, что он взял ее силой. Но дело было в другом…

Спустя некоторое время, выходя из сарая, он, наряду с торжеством, ощущал странную, непривычную пустоту внутри, словно его выпили до дна. Он носил ее в себе еще несколько дней, и пустота эта стала заполняться лишь позже — тем, от чего он предпочел бы избавиться, если бы у него был выбор. Воспоминаниями о прошедшей ночи и темной, смутной тоской по несбыточному.

Уйдя в свои мысли, Прохоров не сразу заметил повисшее вокруг него молчание.

— Я почти все знаю, — нарушила тишину женщина, и голос ее теперь звучал утомленно. — Тебя нанял Кирилл, чтобы ты похитил меня или убил. Мы сможем доказать это, не сомневайся. Хочешь облегчить свою участь — расскажи все сам. Честное слово, я тебя отпущу.

Виктория подумала о том, вложила ли она в последнюю фразу достаточно убедительности. Отпускать этого урода, едва не похитившего ее, а теперь откровенно глумящегося над ней, явно полагающего, что он будет пользоваться заступничеством Кирилла, не входило в ее планы. В комнате работала звукозаписывающая аппаратура — Вика сама попросила Илюшина, чтобы он включил ее, — и теперь она напряглась, подобралась внутренне, мысленно представляя, как этот молодой красавчик идет за наживкой и попадает в ее песчаную яму.

— Даю слово, я отпущу тебя, — повторила она для верности, закрепляя наживку на дне ловушки. «Отпущу, как же… Нет, мальчик, ты еще в суде будешь свидетельствовать против своего босса». — Слышишь? Я не буду мстить, не думай.

Она сделала шаг к нему и прикоснулась к его руке, на запястье которой поблескивал браслет наручников.

От ее прикосновения Прохоров, не ожидавший этого, вздрогнул и словно проснулся. До сих пор все его мысли были заняты только одним — самобичеванием, вызванным собственной беспомощностью. Теперь до него дошло, что то, о чем ему говорят, звучит более чем странно.

— Какой еще Кирилл? — брезгливо спросил он. — Что ты несешь? Не знаю я никакого Кирилла!

Вика сжала зубы, чтобы не закричать на подонка, и вдруг Бабкин, стоявший неподвижно, сделал шаг вперед и наклонился над Прохоровым, всматриваясь в его лицо. Данила непроизвольно отпрянул назад.

— Чего тебе…

Догадка, осенившая Сергея, на первый взгляд не имела под собой оснований, но на второй…

— Это же ты был на острове… — полувопросительно-полуутвердительно сказал он. — Шалаш разрушил. Лодку угнал, опять-таки… Кстати, зачем шалаш-то нужно было ломать, а? Лодка — это я еще могу понять, а вот шалаш?

Данила облизнул пересохшие губы, уперся взглядом в темно-карие, глубоко посаженные глаза, серьезно смотревшие на него. Посверлил мужика несколько секунд, а затем решил, что нечего в гляделки играть, не маленькие.

— Давно пора было снести его к такой-то матери, — неожиданно для себя сказал он, не отводя глаз.

— А что ж меня не убил? — удивился здоровяк. — Хорошая возможность была…

«На черта мне сдалась твоя возможность, — хотел сказать ему Прохоров. — Лодку с острова увела Танька, и не уплыла на ней, а спрятала в кустах выше по течению. От страха у нее совсем крыша съехала, не соображала, что делает: оставив дома брата под присмотром Матвея, бросилась к реке и решила, что нужно любыми способами прогнать тебя, бродящего с металлоискателем среди деревьев».

Данила едва успел за ней. После того как мужик обнаружил пропажу лодки, времени на раздумья у Прохорова не оставалось, и он решил, что самым правильным будет напугать его. Он велел Татьяне вернуть лодку на место, а сам, прихватив палку покрепче, отправился к шалашу.