Улыбка пересмешника

Все шло по обычной схеме: предприимчивые ребята создали маленькую фирму, с которой директор завода заключил контракт на продажу всего производимого песка, а уж та, в свою очередь, продавала его конечным потребителям. Кирилл лично нашел человека, которого поставил во главе этой самой фирмы: дурачка, не понимающего, что происходит, и искренне полагавшего, что он занимается честным бизнесом. Даже фамилия у дурачка была подходящая: Пронькин. Ему бы валенки катать с такой фамилией, а он решил, что годится для больших дел.

Что наговорил ему Кирилл, убеждая бедного Пронькина подписывать чистые листы, мне неизвестно. Думаю, он был достаточно убедителен, а новоявленный директор достаточно глуп для того, чтобы поставить свою подпись везде, где только можно.

Несколько месяцев спустя прибыльный завод был объявлен предприятием-банкротом, и золотой ручеек, текший в карман Кирилла и прочих из его компании, превратился в золотой поток. Как это часто случается, дело погубила жадность всех его участников: директор завода решил, что с ним мало поделились, и потребовал увеличения доли. Кирилл с подельниками отказался, начался скандал, и директор, опасаясь преследования, решил сработать на упреждение: он подал заявление в прокуратуру, в котором утверждал, что его силой заставили подписать документ с маленькой фирмой-прилипалой.

Махина расследования закрутилась — сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. И первым человеком, который попал под нее, стал тот самый дурачок, нанятый Кириллом, директор «прилипалы», добросовестно подписывавший все, что попадало к нему в руки, и даже пытавшийся что-то делать на своем месте. Зиц-председатель Пронькин. Могу представить, как потешались над ним остальные — те, кто был в курсе происходящего. Кирилл наверняка умирал со смеху — подобное развлечение как раз в его духе.

Я думаю, что все могло бы обойтись: мошенничества такого рода трудно доказуемы. Но несчастный глупый человечек, раздавленный происходящим, не дождался суда: он повесился в изоляторе временного содержания. Дело в суде развалилось, а до Кирилла, который официально никем не числился, у правоохранительных органов руки даже не дошли.

Сидя за столом перед запыленным окном, за которым высились акварельно размытые, тускло светящиеся купола церкви, я подумала о том, что напрасно не озаботилась поисками родных человека, покончившего с собой. Возможно, был бы шанс использовать их в своих целях.

А следом вспомнила маленькую Алису, которая никак не соглашалась поддаваться чарам Романа. Пора переходить к более решительным действиям, чем совместные прогулки и распивание кофе в московских кофейнях. Мне нужно, чтобы девочка была завоевана, а для этого нет ничего лучше, чем старые, проверенные временем способы.

Бабкин почувствовал холодок в позвоночнике еще утром, когда первый раз переправлялся на остров. В пять часов деревня спала, и только мелкий черный пес размером с кошку проводил его машину, негромко гавкая и виляя хвостом, будто извиняясь за собственный лай.

Но щекотка была, и Бабкин знал по опыту, что это означает. Кто-то следил за ним.

С одной стороны, в наблюдении не было ничего удивительного: редкий приезжий на хорошей машине, отчего-то выбравший для рыбалки именно Голицыно, хотя в округе полно куда более подходящих мест… Сергей понимал всю хлипкость своей легенды, но он не особенно заботился о том, чтобы выглядеть убедительным. Для кого ему было стараться? Так что, возможно, кто-то из местных любопытствующих жителей решил выяснить, зачем же на самом деле непонятный визитер навестил их деревню.

С другой стороны, Бабкин не любил быть предметом чьего-либо скрытого интереса. Он все время помнил о том, что их расследование должно поднять со дна давней истории убийство — если, конечно, брать на веру слова Виктории Венесборг. Поэтому он приложил все усилия к тому, чтобы обнаружить наблюдателя, но не преуспел. В конце концов, решил он, могло и показаться.

Но холодок снова появился, когда он высадился на острове. Заросший кустами противоположный обрывистый берег был отличным местом для ведения слежки. «При желании здесь все Голицыно можно укрыть», — подумал Сергей, обшаривая взглядом склон, но никого не обнаруживая. Он специально вынул из лодки все снасти, давая возможность тому, кто следил за ним, рассмотреть их, и почувствовал удовлетворение: кем бы ни был наблюдатель, ему не удастся увидеть ничего, кроме двух спиннингов и коробки запасных блесен.

Бабкин неторопливо пошел знакомым путем, оставляя глубокие следы в песке, тут же наливавшиеся водой, и ежась от озноба — утро выдалось прохладное.