Улыбка пересмешника

Боль за виском наплывала волнами, и Кручинина не на шутку беспокоило, что она становится все сильнее. Он скрипнул зубами и перевалился на бок, лицом к стене, и тут же выругался: прямо перед его лицом на ней было нацарапано «Вика». В следующий миг он хрипло рассмеялся: удачное напоминание, и как раз вовремя. Вот человек, который виноват во всем – в том, что он лежит в вонючей камере рядом с недочеловеками и разговаривает с бывшим приятелем, который сдох восемь лет назад, и в том, что происходит с его бизнесом.

«Убить меня хочешь, девочка? Кирилла Кручинина в тюрьму загнать? Ну попробуй, попробуй... Сейчас твой ход, а потом будет мой».

Он негромко рассмеялся, и продолжал смеяться, глядя на надпись «Вика», выцарапанную на уровне его глаз. Даже нахлынувшая боль не заставила его оборвать смех. Так человек, радующийся хорошей шутке, посмеивается долго-долго, находя в ней все новые смешные стороны.

Никто не нарушал молчания, и Вика сидела, не говоря ни слова, по-прежнему закрывая лицо ладонью. Наконец она отняла руку, и Илюшин с Сергеем поразились тому, что увидели.

Она изменилась на глазах. Вся уверенность, все спокойствие слезли с нее, как слезает клочьями обгоревшая кожа, и остались опустошение и недоверчивый страх, как у повзрослевшего ребенка, который давно перестал верить в мертвецов, встающих из могилы, и вдруг увидел одного из них.

– Виктория, что случилось? – осторожно спросил Макар. – Что вас так расстроило?

Она продолжала молчать, будто не слышала.

– Вика... – сочувственно позвал Бабкин. – Может быть, вы...

– Они его отпустили, – выговорила Вика ровным, лишенным красок голосом, не глядя на них.

– Кого? Вашего бывшего мужа?

– Да. Кирилла. Я была уверена, что... Нет, это неважно.

– На каком основании его отпустили? – уточнил Сергей, подождав и не дождавшись продолжения.

– Экспертиза показала, что эпидермис под ногтями Сени не Кирилла.

– Значит, все-таки там есть эпидермис? – нахмурился Илюшин. – Серега, это возможно?

– Конечно. Содрал кожу с того, с кем он боролся...

– Это неважно! – повторила Виктория, повысив голос. – Вы понимаете? Все это больше неважно! Следователь был вынужден его отпустить, потому что единственная улика, на которую мы рассчитывали, оказалась ложной! Теперь он на свободе, и я больше никак не доберусь до него.

– Выходит, вашего приятеля и в самом деле убил другой человек... – протянул Сергей, которого новость тоже поразила. Уверенность их клиентки в том, что убийца – ее бывший муж, была так заразительна, что он и не сомневался в результатах экспертизы. И вот теперь получалось, что...

– Они уже нашли преступника? – быстро спросил он, не заметив, как вздрогнул после этого вопроса Данила Прохоров.

– Не знаю... – отозвалась Виктория. – Кажется, нет... не знаю...

Она расползлась в кресле. Не буквально, потому что по-прежнему сидела в той же позе – опустив плечи, уронив руки на колени. Но одному из мужчин, смотревших на нее, показалось, будто из позвоночника этой собранной, волевой, жестокой женщины вынули металлический стержень, на котором все держалось, и ее красивое тело вот-вот рыхло осядет, сползет на пол.

Забыв о Прохорове, Бабкин сделал шаг вперед и присел перед ней на корточки.

– Не паникуйте вы так, – рассудительно сказал он. – Вспомните: вы сами говорили, что хотите для вашего мужа только справедливости. Ничего страшного не произошло.

Она подняла на него серые глаза, которые, казалось, изменили цвет: из глубоких, зачаровывающих, как озерная глубина, стали цвета долго лежавшего пепла.

– Вы не понимаете... – тихо проговорила она. – Я знаю, что это он его убил. Что бы там ни говорили улики, знаю. Он каким-то образом переиграл меня, и я даже не понимаю как. Все было бессмысленно. Он все равно сильнее. Ничего не изменилось.

Она встала, и Сергей вынужден был подняться вместе с ней.

– Спасибо, Макар Андреевич, за помощь. – Она говорила сухо и официально. – Мы с вами в расчете?

Илюшин, поколебавшись, кивнул.

– Тогда желаю удачи. До свиданья.

– Как до свиданья? – поразился Бабкин. – А с этим что делать? – Он указал на Прохорова, не проронившего ни слова и пытавшегося понять, что изменилось для него с полученной новостью.

Вика остановилась в дверях, безучастно обернулась к Даниле.

– С этим... Какая разница? Отпустите его. Он, кажется, хотел меня убить... Вы ведь хотели меня убить, так? – обратилась она к Прохорову. – Можете сделать то, за что вам хотели заплатить.

Трое мужчин заговорили одновременно.

– Не мелите чепуху! – жесткий голос Макара.

– Вика, вы с ума сошли?! – протестующий – Бабкина.

– Да ты дура чокнутая! – возмущенный – Прохорова.

Не ответив ни одному из них, Виктория Венесборг вышла из квартиры и тихо прикрыла за собой дверь.

– Макар, я ее догоню, – встрепенулся Бабкин.

– Нет смысла. Ей нужно прийти в себя, мы тут ничем не поможем.

– Да она в таком состоянии под машину попадет!

Илюшин пожал плечами:

– Она потрясена, конечно, но не до потери инстинкта самосохранения. Хотя меня, признаться, удивляет такая реакция. Ладно... Мы свою часть работы выполнили, на этом дело предлагаю считать закрытым.