Улыбка ледяной царевны

– Потопали! – с готовностью поддержал друга Марик. – Вик, смотри в оба – мы сделаем это!

Мальчишки оставили меня охранять клетку, а сами тихонько расползлись по территории. Сейчас только я заметила, что парк и правда наполнился маленькими черными птицами. Они атаковали кормушки и повсеместно соперничали с воробьями. Скворцы носились по оттаивающим газонам – их желтые клювы казались здесь живыми осколками солнца. Ребята выбирали себе жертв и подолгу преследовали птиц, тихо, еле слышно ступая по их маленьким следам. Но стоило лишь занести над черным тельцем загребущие пятерни, как скворцы взмывали вверх и пропадали среди таких же черных, еще голых ветвей. Прошло уже, наверное, больше получаса безрезультатной охоты, и я начала основательно подмерзать, приклеенная к холодной железной клетке. Но тут увидела, как Марик, который еще недавно сидел совершенно обездвиженно, карауля жертву, вдруг рванул с места и умудрился схватить небольшую птицу.

– Держу! Держу! – завопил он. – Гоните сюда!

А скворец начал трепыхаться и беззвучно распахивать желтый клюв, будто ему не хватало воздуха. Испуганный и оторопевший Марик держал его на вытянутых руках и разглядывал, точно диковину. Казалось, он не верил собственному счастью. А потом случилось неожиданное. Ладони Марка вдруг разошлись, и птица тут же вылетела на свободу. Все это произошло очень быстро: еще до того, как мы с Ваней успели подбежать к удачливому охотнику.

– Зачем ты это сделал? – Иван еще не мог отдышаться.

– Отпустил! Отпустил! – захлопала в ладоши я, но тут же сникла под Ваниным уничижительным взором.

Марик лишь пожимал плечами и смущенно улыбался.

– Не знаю. Так вышло, – отрывисто проговорил он и зашагал к лавке, где я по недоумию оставила без присмотра клетку и рюкзак.

Мы с Ваней молча двинулись за ним. По правде говоря, я была даже рада такому исходу охоты. И втайне пожелала отпущенному скворцу долгих и свободных лет жизни. Марик же как-то сник: идей у него в голове всегда роилось множество, но вот воплотить что-то в жизнь почти никогда не получалось. Думаю, это и расстраивало его сейчас больше всего.

– Ничего, обойдусь, – недовольно бурчал он себе под нос. – Я и без скворца сам себе молодца.

Шутка прозвучала уныло – Марик явно нуждался в поддержке.

– Конечно, ты молодчина! Никто бы этого скворца и поймать-то не смог, точно говорю! И правильно, что ты его выпустил, пусть живет, – я поежилась, – домой хочется…

И тут Ваня, игнорируя мое пожелание, метнулся в сторону.

– Эй, ты куда? – крикнул ему вслед Марик.

– Будет тебе скворец, – подмигнул Ваня, а затем приложил палец к губам – мол, теперь тихо.

И мы замолкли, прикованные взглядами к медленным, но верным движениям Ивана. Он явно заприметил одну из радостно бегающих желторотых птиц. Скворец носился по земле, иногда взлетая на нижние ветки деревьев, но тут же вновь возвращался к манящим проталинам. Ковырял прошлогоднюю траву, шмыгал туда-сюда. И совершенно не обращал внимания на возникшего рядом человека. Кажется, скворец даже признал Ваню своим приятелем, время от времени уставляя на него черные перчинки своих глаз. И вот когда охотнику и жертве оставалось лишь познакомиться, Иван предпринял вовсе не дружественный жест. Он прыгнул на скворца и тут же сомкнул свои длинные тонкие пальцы вокруг его пернатого тельца. Птица выпучила глаза-перчинки и изрекла что-то вроде: «фи-гась!» Судьба ее была решена. Скворец отчаянно дергал лапками и крутил шеей, крылья же его были плотно зажаты между Ваниными ладонями. И охотник вовсе не намерен был сдаваться.

– Тащите клетку! – прошипел Иван.

Мы с Мариком точно окоченели. Я – от холода, а Марк, видимо, от неожиданности.

– Не понесу, – мне вдруг совершенно расхотелось участвовать в этой ловле. – Птичку жалко.

Марик сначала посмотрел на меня, а потом на сражающегося с изворотливым скворцом Ваню, вздохнул и понуро потащил клетку другу.

– Что, решил отказаться от своей мечты из-за сердобольной девчонки? – Иван пытался запихнуть скворца в клетку живым и невредимым. – Птичку пожалела, какие нежности, тьфу!

Дверца клетки никак не хотела закрываться. Скворец бился о прутья как полоумный. Я отвернулась – мне хотелось плакать.

– Может, все-таки отпустим, а? – донесся неуверенный голос Марка. – Не могу смотреть, как этот скворец мучается.

– А ты не смотри. – Иван, как всегда, был абсолютно спокоен. – Зря, что ли, простыню брали? Накроем, и он затихнет.

Ваня взял материю и, видимо, накинул ее на клетку. Возня под простыней становилась все тише, хлопки крыльев – реже, птичьи возгласы практически смолкли. Я решилась взглянуть в сторону мальчишек. Раскрасневшийся после сражения с птицей Иван стоял возле покрытого простыней трофея, а Марик даже как-то опешил от суровости друга. И клетка возвышалась между ними, точно сугроб, которому не суждено было растаять.

– Владей, дрессировщик! – Ваня первый нарушил всеобщее молчание. – Теперь уж не подкачай, выучи эту птицу говорить как следует. Имей смелость довести задуманное до конца.