Улыбка Кубы

– Орландо – не советский парнишка. Это мой папа. Он кубинец. Если говорить про «советскость», то моя мама Оля тут больше подходит. Хотя она тоже уже на Кубе родилась. Она похожа на отца, ну, моего деда – вот этого, Андрея. А я – в нее.

– Ой, как все сложно. Сразу не разберешься! Мой папа говорил, что у него тут друг-одноклассник…

– Одноклассниками были наши дедушки. Андрей и… Как твоего дедушку звали?

– Василий.

– Вот они одноклассники – дед Андрей и твой дед Василий. Твой отец разыскал моего деда по адресу и телефону, а лично он с дедом не знаком.

Ничего себе – папочка! Просто Шерлок Холмс! Я же говорю – для него нет ничего невозможного! Мой дедушка Вася умер два года назад от острого инфаркта. И вот папа вспомнил, что его папа учился с дядей Андреем, который уехал работать на Кубу и остался там после распада Союза. Нашел в его бумагах адрес, телефон… Или его домашние нашли, он же сам в больнице… Да-а… Вот это цепочка!

– Ладно, Александр. Как-нибудь я все это разложу по полочкам. А можно я буду звать тебя покороче – Саней?

– Саней? – переспросил Александр. – Почему – Саней? Мои бабушка и дедушка иногда называют меня Сашей.

– Потому что ты – Алек-сан-др, Саня. Это твое короткое имя.

– В России есть Александры?

– Полно! Только их все зовут коротко: Саша, Саня, Шура.

– А Шура почему?

– Ой, спроси что-нибудь полегче, – я засмеялась. – Наверное, от «Сашура». Ты же русский хорошо знаешь. Знаешь, сколько у нас в языке суффиксов, окончаний…

– Про суффиксы – не знаю. А твое имя как коротко будет? Дже?

– Почему Дже? – я засмеялась. Вот так номер: Дже! Обхохочешься. – Женя. Это и есть короткое. А полное мое имя Евгения.

– Дже-ня, – по слогам произнес Саня.

– Женя, – поправила я.

– Ж… Дженя, – снова повторил Саня.

Неужели мое имя трудное? Наверное, у них нет звука «ж» без «д». Как в английском – Джек, Джон, Джексон… Да ладно, пусть как хочет зовет. Это мелочи.

– Ну, что сеньор Саня, пошли?

Чернокожий швейцар с готовностью распахнул перед нами двери, и мы вышли на пронизанную солнцем улицу. И снова меня обуял восторг – я в зелени, в тепле, а в Москве сугробы и снега выше нормы. Бедная Алишка! – я вспомнила про подругу. – Ходит сейчас по заснеженным улицам. В шапке. В теплых замшевых сапогах! Варежкой от снежинок отмахивается! Вот бы ее тоже сюда, уж мы вдвоем нашли бы чем заняться! Нам вдвоем никогда не бывает скучно! А с этим Саней Орландовичем я, наверное, умру от скуки.

Дядя, а вернее, дед Андрей, как выяснилось, ждал нас на крыльце. Но я же не буду его «дедушкой» звать. Мне он, в конце концов, и не дедушка вовсе. И выглядит очень даже моложаво. Буду звать его так, как он мне сам представился: «Дядя Андрей».

Мы перешли дорогу и остановились перед Капитолием.

– Ух ты! – воскликнула я, глядя на внушительных размеров здание с куполом. Точно как в Америке!

– Ты была там? – удивились оба.

– Нет, по телевизору каждый день видишь. У нас Америку любят показывать…

– А у нас – нет, – заметил Александр-Саня.

– Да, у нас Америку не жалуют, – подтвердил дед-дядя Андрей и с усмешкой взглянул на внука. – Правда, Александр?

– Я же сказал! – Саня пожал плечами.

– Ты права, Евгения, это точная копия американского Капитолия, – сказал дядя Андрей. Постояли у лестницы, ведущей к «точной копии». Прогулялись по улице, выложенной блестящими каменными плитами – как в каком-нибудь здании – до моря. Мексиканский залив отделял от города мощный парапет. Волны разбивались о него, и я немножко побаловалась с брызгами. Мне и побольше хотелось бы с ними, с брызгами, пообщаться, освежить лицо, ноги, но я постеснялась. Да ну, еще подумают, что я несерьезная и маленькая.

– Жалко, тут не искупаешься, – заметила с сожалением. – А где-нибудь мы сможем сегодня искупаться?

– В Гаване нет пляжей, – огорчил дядя Андрей. – Купаться вы завтра поедете в Варадеро.

О, какая жалость! А мне так хотелось сегодня же плюхнуться в морские волны!

– Не устала? – спросил дядя Андрей.

– Ничуть. Я наслаждаюсь летом! – Я тряхнула головой и сорвала с волос стягивающую хвост резинку.

– Тогда мы тебя в интересное место поведем, – дедушка подмигнул сначала мне, потом Саньке.