Улыбка гусара

Вот так я и познакомилась с графом. Что я могу о нем сказать? До крайности самоуверенный тип, абсолютно уверенный в своей исключительности и праве решать как и чем должны жить все остальные люди. Но как не странно, это ему идет. Кроме того, Аркадий терпеть не может признаваться в собственных ошибках, всячески их маскируя и нивелируя. При чтении отрывка, у неискушенного читателя может создаться неверное впечатление легкости получения обломка духа. Это отнюдь не так. Граф тогда был крайне неопытен в магических вопросах, и даже при такой простейшей процедуре как разделение, ухитрился совершить сразу несколько серьезных ошибок. Из-за одной из них я едва не задохнулась от сильнейшей вони. Знаете, в последствии я немало занималась этими вопросами, но нигде и никогда больше разделение не сопровождалось запахом перекисшего дерьма.

Впрочем, это все неважно… Главным качеством графа, являющимся одним из самых несомненных его достоинств, я хочу отметить надежность. Абсолютную надежность и уверенность в своей недосягаемости ни для чего плохого, ни для каких, самых страшных врагов, которую испытываешь стоя за его спиной. Именно тогда, стоя на промозглом ветру Рижского ночного кладбища, я и ощутила это впервые. И именно из-за этого чувства я и пошла за ним следом, а вовсе не из-за какого-то, будто бы присущего мне чувства авантюризма, что бы там Аркадий не говорил.

Глава вторая, в которой горят казино, стреляются бандиты, и обижаются нищие, а я начинаю кое-что понимать

Дом, милый дом… Конечно, не родовое поместье, но все же родное место. Вспоминаются шумные застолья, общество прекрасных дам… Красота! Вот только что произошло с домом за полтора с лишним века, что я провалялся в сырой и неуютной могиле? Если учесть, что похоронили меня на монастырском кладбище недалече от города, а восстал я пусть и не в центре, но и далеко не на окраине Риги, – все что угодно.

Голова кругом идет от всех изменений, произошедших в мире. Везде ярчайшая иллюминация, экипажи без лошадей снуют как тараканы во все стороны, прямо хоть за тапок хватайся. Автомобили вроде бы, как говорит моя новая и пока единственная знакомая. Прежние-то того… померли.

И люди какие-то странные, суетливые, несущиеся куда-то по своим загадочным делам. Такое впечатление, что все из мещан и прочего черного люда. Ну не вижу я в проходящих мимо того, что сразу выделяет аристократа в любой, самой огромной толпе. Один мне даже на ногу наступил. Хотел было оплеухой наградить невежу, да мадемуазель заметила мой естественный душевный порыв и помешала проявить гнев праведный. Сказала, что если каждого хама по роже хлестать, рука от усталости отвалится.

Тут я с ней не согласен был прямо категорически, – у настоящего гусара, а тем более у меня, в моей нынешней кровососущей ипостаси, руки очень сильные, и ко всяческим нагрузкам весьма приспособленные. А вы бы господа, попробовали, по семь часов в день саблей махать, приемы фехтовальные отрабатывая, так и у вас бы мускулатура геркулесова появилась бы. Однако, увы, пришлось смириться: в конце концов, обычаи этого мира Элен знала куда лучше меня. Видимо сейчас так модно – наступать на ноги всем мимо проходящим, толкать их плечами, и идти дальше, даже не извинившись? Ну так я новую моду введу. Нельзя оплеуху – ответим проклятьем! Ба, что, ножки подкосились? Не ходят? И ходить не будут, пока вежливости не научишься!