Улыбка демона

И вот я смотрю в твои глаза. В них — весь мой мир. Совершенный мир, заключенный в переливчатый круг радужки твоих глаз. От тебя пахнет полынью, краской и пылью, и в твоих волосах путается солнечный луч. Твои губы — со вкусом миндаля, в твоих поцелуях едва уловимая горчинка. Наверное, потому, что ты слишком прекрасен, я не верю в возможность счастья. Я хотела бы ходить по кругу, сплетя руки, переплетясь душами, и чтобы потом о нас написали: «А на их могилах вырос шиповник, на его — красный, на ее — белый, и ветви кустов так плотно переплелись, что цветы сами позабыли, на каком из кустов они растут». И я бы любила тебя всю жизнь. И я бы была твоей верной тенью, лежащей у твоих ног, отражением твоей улыбки, взмахом твоих ресниц. Я шла бы за тобой, как Эвридика за Орфеем, не спрашивая ни о чем. Только не оглядывайся, только не предавай…

* * *

Я вернулась в отель уже в темноте и, подходя к номеру, остановилась, услышав изнутри голоса. Все-таки со звукоизоляцией в этой гостинице не все гладко.

— Ты сама видела, как он испугался, и слышала, что он ответил мне, когда я подошла к нему, — возбужденно говорила Света. — А тот! Ты обратила внимание на его глаза? Они совершенно неподвижные и чужие, словно у инопланетянина. Говори что хочешь, но он не от мира сего. Маньяк — и это еще в лучшем случае!

Мне стало смешно. Если маньяк — это лучший случай, то кем же может быть обсуждаемый ими субъект?! Впрочем, особо гадать о том, кто стал предметом их сплетен, не приходилось.

— Вы опять о Дисе? — спросила я, заглядывая в незапертую дверь.

Наташка ахнула и от неожиданности подскочила на кровати, где, уютно облокотившись на подушку, красила ногти в кроваво-красный.

Светка, наносившая перед зеркалом на лицо крем (тщательно следить за собой — ее кредо), осталась спокойна.

— А, уже вернулась? Почему же о Дисе? Просто обсуждаем фильм. Не думай, будто нам больше вообще делать нечего, только обсуждать тебя и твоего парня.

Я, немного расслабившись, взглянула на Наташку. Она с остервенением оттирала смазавшийся от резкого движения лак.

— Кстати, раз уж мы об этом заговорили… — Светка сложила губы трубочкой, потом надула щеки, разглядывая себя в зеркале, и наконец продолжила: — Так вот, узнала ли ты что-нибудь об этом… Дисе? Чем он занимается?

— У него свой бизнес, — ответила я, чтобы отвязаться от заботливой подруги.

— И какой же?

— Связанный с искусством… Слушай, а чего ты так к нему привязалась? То тебе его паспорт понадобился, теперь, может, характеристику с места работы потребуешь? — не выдержала я.

— Было бы неплохо, — мрачно ответила Светка.

Я расхохоталась.

— Ну нет — так нет, — смирилась она. — В конце концов, ты не маленькая, можешь сама решать, с кем стоит встречаться.

Наташка горестно вздохнула, явно сожалея, что решение этого важного вопроса доверено такому не вызывающему доверия существу, как я.

— Вот и харе вмешиваться, — резюмировала я.

— Как знаешь.

Светка вернулась к нанесению крема, а Наташка, сосредоточенно сдвинув брови, — к покраске ногтей.

Я села на свою кровать, все еще глядя на подруг.

Теперь я осознавала их отдельно от себя. Раньше я думала о нас «мы», подразумевая сразу и себя, и Светку, и Наташку. Еще совсем недавно, когда мы только приземлились в аэропорту «Леонардо да Винчи». Теперь я была сама по себе, а они двое отдельно и словно в оппозиции, я словно ощущала исходящую от них скрытую опасность. Я так боялась за свое едва народившееся счастье, что думала, что ему может угрожать каждый. Бред, конечно, но отделаться от этого чувства не получалось.

— Мы сегодня очень многое посмотрели. Даже были в церкви с костями, — невозмутимо продолжила Света, легко похлопывая себя по щекам.

— Мы тоже туда заходили, — ответила я, снимая ботинки и чувствуя, что понемногу начинаю расслабляться.

— А еще видели очень странную девушку. Она шла по улице и танцевала, хотя не было слышно никакой музыки, — добавила Света, поворачиваясь ко мне.

— Может быть, у нее был плеер? — осторожно предположила я.

— Нет! В том-то и дело, что абсолютно ничего, я специально обратила внимание! Она танцевала под музыку, которая играла у нее в голове.

— Сумасшедшая?