Ultraфиолет (сборник)

Вот такие вопросы томили Тамару, хозяйку двух контейнеров на оптовом рынке у метро «Каховская», женщину решительную, ягодку сорока пяти лет. Про таких говорят: «А она ничего, сзади выглядит на тридцать, спереди плюс пять». После трех стаканов на любом банкете найдется провожатый для далеко идущих последствий, но она не такая – только по любви и никаких звериных штучек, а вот бес один раз попутал.

Обсудить свое двойственное положение было не с кем, подруги из НИИ, где в лаборатории внезапных выбросов газа (газовая отрасль) они сидели много лет, растворились в челночных баталиях девяностых. Когда лабораторию закрыли, мужчины легли на диваны проклинать кровавый режим, а женщины всей своей слабосильной половиной оказались в клетках оптового рынка ЦСКА, где торговали достижениями Китайской Народной Республики, разгадывали кроссворды и читали книги. Общество для общения было отменным – филологи и историки, научные сотрудники и даже одна актриса, которую в кожаной куртке и дымчатых очках никто не узнавал.

Было холодно, но весело, и полный пансион: утром кофе, потом обед, приготовленный специалистом по древнегреческой мифологии, после обеда рассказы географа из клетки по продаже батареек о Бермудском треугольнике, а уж после восьми банкет в кафе «У Рустама» по случаю дня рождения девочки из колготок, умницы с тремя языками и мамой лежачей после инсульта.

За пару лет раскрутилась Тамара, стала на себя работать, муж дома амбразуру собой закрыл – дочку до ума довел, дома порядок держит, ремонт сделал, варенье варит, шторы стирает, на даче травинка к травинке. Домой кормилица придет – сапожки снимет, ванну нальет. Золотой человек, родной. Поцелует его в голову плешивую, посмотрит в глазки лучистые – и спать без задних ног и передних рук.

В субботу передача по ТВ была для пытливых умов – дядька с бородой рассказывал, что в семидесятые годы опыты проводились по закрытой тематике – трансплантация головы молодой собаки к старой, показывали опытный образец: старая собака с двумя головами на глазах молодела, и тело ее обрастало новой шерстью.

Тамара посмотрела на своего и подумала: «Вот бы моему тело кабана пришить, а голову его золотую оставить. Кабана не жалко, голова ему не нужна совсем, куплю ему джип, он точно напьется и разобьется, тут мы его прооперируем, и славно получится».

От этих мыслей смешно и страшно стало, неосуществимое желание соединить в одном флаконе шампунь и кондиционер не под силу даже дьявольскому парфюмеру.

Спать легли сразу после телеперадачи о двух собаках, муж лежал тихо, Тамара ворочалась, и одного ей хотелось: чтобы все, что она задумала, случилось хотя бы во сне. А наутро после душной ночи все встало на свои места, а ночь растворилась в утреннем свете и больше никогда не возвращалась.

Геном простого человека

Сергеев утром за чаем услышал по радио новость, что гомо сапиенс только в 90 раз сложнее круглого червя. Эта новость потрясла его.

Он знал, что мир людей несовершенен, но чтобы настолько! Потом он успокоился, перебрал в памяти своих знакомых и со скрипом согласился с открытием научного мира.

Первым на ум пришел его начальник, редкая тварь – ну не настолько редкая, как мамонт, но все-таки. Червяк он был некруглый, а совершенно плоский, а плоские черви дурнее круглых в семь раз, и это значит, при нехитром расчете, что Сергеев был сложнее начальника в 490 раз, а разрыв их по зарплате был тоже нехилый – начальник в 40 раз был умнее Сергеева по доходу на его подлую душу.

Это соотношение описывало весь спектр чувств Сергеева: каждый день приходилось терпеть вопиющую несправедливость и нарушение законов природы. Начальник знал, что Сергеев его не любит, и ему, начальнику, страдания Сергеева были по хую.

Прямые свои обязанности Сергеев исполнял нормально. Они занимались созданием имиджа новых героев капиталистического труда, Сергеев отвечал за стройность биографии клиента, подчищал в документах двойки, полученные в пятом классе, убеждал бывших жен не выступать, выкупал у них старые фотографии, на которых клиент плохо выглядел в трениках в Гаграх с первыми детьми, сопливыми и некрасивыми. Они, получив небольшие «отступные», соглашались не признаваться таблоидам, что государственные люди были когда-то их мужьями.

Иногда приходилось покупать дипломы, где оценки были средние, красные дипломы стоили ненамного дороже, но привлекали излишнее внимание. Только синие: достойный человек должен быть не ботаник – это привлекало и примиряло электорат.

Начальник по линии производственной уесть его не мог, но и терпеть рядом человека, считающего тебя червяком, тоже радости мало. Однако за него был главный идеолог, он твердо сказал начальнику:

– Не тронь его, найдешь лучше – съешь его, а пока не тронь.

Задумал как-то Сергеев на своего червяка-начальника поймать более крупную рыбу из правящей партии, а заодно и начальника извести в процессе эволюции-революции: рыба его съест, а ему за это ничего не будет, и гармония наступит, и справедливость восторжествует.