Ультиматум

И только подполковник Георг Шульце-Бютгер — начальник оперативного отдела угадывал за противоречивыми потугами фельдмаршала его желание найти для своего единоличного решения твердую почву. Подполковник знал Манштейна, как никто другой, так как ему приходилось наблюдать за ним в самых различных ситуациях и вести с ним разговор и в его кабинете, и в его спальном вагоне, и в маленьком вагончике, где располагался отдел 1с, занимающийся сбором разведывательных данных о противнике, но чаще всего в вагоне-столовой, который занимал оперативный отдел, возглавляемый Шульце-Бютгером. Однако самые важные обсуждения Манштейн, как правило, проводил в своем вагоне-кабинете или в спальном вагоне. Эти разговоры затрагивали обычно те или иные политические аспекты. Там он мог позволить себе вести самые опасные разговоры.

Но вот наконец Манштейн закончил совещание, сказав офицерам:

— Я благодарю вас, господа, за внимание!

Все направились к выходу, и вместе с ними и подполковник Шульце-Бютгер, но Манштейн попросил его задержаться. Он отдал подполковнику кое-какие дополнительные указания о том, на что именно нужно обратить особое внимание, а затем как бы мимоходом заметил, что обстановка сегодня была вполне благоприятная и подарила им «языка», который, возможно, сообщит важные данные.

— Он находится у начальника отдела 1с, — заключил Манштейн.

— Но почему он сначала попал туда? — недоуменно спросил Шульце-Бютгер.

— Он спрыгнул с парашютом. Вы же знаете последний приказ, согласно которому пленных немедленно доставляют именно туда и… — Манштейн сделал какое-то непонятное движение рукой.

— И потом расстреливают, — добавил подполковник. Согласно так называемому «комиссарскому приказу».

подписанному еще в 1941 году, всех пленных политкомиссаров (не офицеров, о чем в свое время предупреждал генерал-фельдмаршал фон Браухич), а затем согласно последующим приказам и всех пленных коммунистов надлежало передавать для ликвидации органам СД. Подполковник Шульце-Бютгер чувствовал отвращение к подобным диким приказам.

Манштейну был известен образ мыслей Шульце-Бютгера. Однажды подполковник показал себя единомышленником генерал-полковника Бека. С тех пор Манштейн был с ним настороже.

— После того как унтер-офицер заговорит, немедленно отправьте его в штаб, — с ударением на последних словах сказал Манштейн.

— Пленный унтер-офицер? — спросил Шульце-Бютгер. — Он немец?

— Да, из того самого комитета, — ответил Манштейн, передавая подполковнику документы, которые оказались при захваченном: солдатскую книжку, выписанную на имя унтер-офицера Гейнца Фундипгера, письмо генерала Зейдлица командующему группой армий «Юг» генерал-фельдмаршалу Эриху фон Манштейну, несколько пропагандистских листовок, экземпляр Манифеста Национального комитета «Свободная Германия», с которым Шульце-Бютгер уже был знаком.

Зажав полученные от генерала бумаги под мышкой, подполковник шел по вагону, в котором располагался возглавляемый им оперативный отдел, с обычным спокойствием отвечал на вопросы, которые задавали ему подчиненные, и столь же хладнокровно отдавал необходимые указания. В то время как офицеры отдела быстро выпивали свой кофе и съедали завтрак, не имея времени прохлаждаться, подполковник мог позволить себе такую роскошь, как завтракать не торопясь. Это было его привычкой. Когда он был юношей, кто-то сказал ему: «Кто медленно ест, тот медленно и работает». Он стерпел упрек и, немного подумав, ответил: «Я ем не медленно, а основательно, точно так же, как и работаю».

Занятые работой офицеры оперативного отдела не заметили в тот день в поведении их шефа ничего необычного. Он внимательно просмотрел все бумаги, переданные ему Манштейном. Встреча с захваченным антифашистом и разговор с ним уже сейчас вывели его из обычного равновесия. Ему еще никогда в жизни не приходилось разговаривать с таким человеком.