Ультиматум

— Вы, обер-лейтенант, должны знать, что именно поставлено здесь на карту и как много зависит от решений командиров… Вы знаете наших солдат, у которых в крови сидит отвращение к измене. Но если сам командир покажет пример, за ним пойдут многие, и тем самым для отечества будут сохранены многие жизни!

После разговора с Леверенцем обер-лейтенант воспринял слова генерала как откровение. Правда, он чувствовал необходимость о многом поразмыслить — и о коммунистах, и о русских. Он уже не сомневался в том, что Леверенц и Зейдлиц — честные, порядочные люди. И даже если их усилия спасут жизнь не тысячам, а только нескольким десяткам людей, то и тогда Фехнер не перестанет удивляться их мужеству. И когда генерал Зейдлиц спросил, не согласен ли он, Фехнер, помочь им в их работе, обер-лейтенант нисколько не удивился.

— Пошлите меня, господин генерал, в котел! — не раздумывая заявил он. — Я поговорю со своими товарищами!

— Если будет получено согласие штаба фронта, обер-лейтенант Фехнер сможет выехать завтра, — заметил генералу Леверенц.

Зейдлиц задумался. Время торопило генерала, а ему еще надо было успеть написать письмо Штеммерману. Скоро должны прибыть немецкие солдаты, из числа которых он отберет добровольцев, чтобы кого-то из них послать к Манштейну.

— Господин генерал, пошлите меня сегодня туда, — попросил Фехнер.

— Я согласен, — промолвил Зейдлиц после небольшого раздумья и, подав офицеру руку, добавил: — Надеюсь, мне не придется разочароваться в вас?

— Даю вам честное слово офицера, господин генерал!

* * *

Первые дни пребывания в плену стали для унтер-офицера Руперта Руста испытанием. Сразу же после допроса его отделили от колонны замерзших пленных и поместили в сарае, где находилось много его соотечественников. Каждый день Руст надеялся, что его заберут отсюда, а вечером он, разочарованный, вновь ложился на грязную подстилку из соломы. И все это несмотря на то, что похожий на араба майор Ахвледиани подробно объяснил им, что очень скоро они будут выполнять приказ комитета «Свободная Германия».

Однако с тех пор прошло уже шесть дней, а все еще ничего не произошло. Да и Эрнста Тельгена почему-то не было видно. «Ему-то они время от времени дают задания», — не без зависти подумал Руст и с теплотой вспомнил о том, как они с ним встретились. Во время допроса Эрнст словно снег на голову появился в комнате, где допрашивали Руста. Этот Ахвледиани заподозрил его, прочитав письмо из концлагеря, в принадлежности к войскам СС и даже в шпионаже. Однако, едва только майор увидел, как по-дружески, тепло поздоровался Тельген с пленными, он, видимо, сразу же изменил свое мнение о них и даже разрешил посидеть им полчасика в соседней комнате. В тот день Тельген был полон надежды на то, что русским удастся спасти большинство попавших в котел немцев. Но что произошло с тех пор, было неясно.

Остальные немцы, находившиеся в сарае, ждали событий с не меньшим, чем Руст, нетерпением. Трое из них принадлежали к группе, организованной Гейнцем Фундингером, который и провел их через ничейную полосу. Ближе всего Руст сошелся с лысоголовым Максом Палучеком, который к нему относился как к сыну. Узнав подробности биографии молодого унтер-офицера, он начал заговаривать с ним, рассказал ему, как нелегко жил он, рабочий на железной дороге, о забастовках, о борьбе за повышение заработной платы, о принесенных жертвах. У него был очень богатый жизненный опыт, благодаря которому он очень быстро понял Фундингера и сделался его сторонником.

Совсем по-другому пришли к Фундингеру унтер-офицер Герольд Хайнзиус и Рольф Лански. Не сразу решились они на такой шаг.

И хотя, находясь в плену, Руст неплохо чувствовал себя в обществе Палучека, Лански и Хайнзиуса, ему все же очень недоставало его друга по батарее Шорша, которого, после того как они попали в плен, отделили от Руста и направили в лагерь.

На седьмые сутки, когда пленные уже считали, что об их существовании попросту забыли, к сараю подъехал грузовик. Их повезли в другое село. Машина остановилась у длинного крестьянского дома, перед которым стояло десятка два немецких солдат.

Советский младший лейтенант провел приехавших в коридор этого дома.

В числе первых, подталкиваемый товарищами, шедшими за ним, Руст вошел в комнату. Как тепло и уютно было здесь! И вдруг вошедшие замолкли: возле окна сидели два немецких генерала в военной форме со всеми полагающимися знаками отличия, внимательно рассматривая вошедших.

«Неужели я для того перебегал к русским, чтобы снова оказаться вот перед такими?» — мысленно спросил себя Руст, механически снимая с головы фуражку.

— Добрый день, камараден! — поздоровался седовласый генерал, — Проходите поближе, мы хотели бы побеседовать с вами.