Ультиматум

В общем, война закончилась. На город больше не обрушивались гигантские цунами, не падали метеориты, не крушили все вокруг себя живые исполины. Сейчас многие воины отложили в сторону окровавленное оружие и взялись за счеты, дабы хоть немного подсчитать размер причиненного ущерба. В уцелевших трактирах сейчас проходят оглушительно громкие вечеринки уставших от беспрестанных боев игроков. Рекой льется вино, пиво, шампанское и прочие напитки. Играет музыка, все танцуют, и неважно, что над городом все еще вздымаются дымки от недавно затушенных пожаров.

Уверен, сейчас точно так же где-нибудь в подсвеченных подводных гротах весело проводят время игроки ахилоты. В общем, все устаканилось. Как всегда, кто выиграл, а кто-то проиграл.

И я вновь вспомнил Черную Баронессу – глава клана Неспящих проиграла этот раунд.

Живому оружию, наделенному разрушительной силой и ненавидящему клан Неспящих, удалось уйти в открытый океан и залечь глубоко на дно. Можно было почти не сомневаться, что в скором времени Диграций громко о себе заявит. Думаю, Баронесса сделает все возможное, чтобы добраться до краба-переростка, но получится ли? Интересно, сколько бойцов клана Неспящих потеряли уровни во время почти суточных боев – ведь все они, несомненно, не один и не два раза слетали на локацию возрождения. Наверстать потерянное будет нелегко. Особенно на таких уровнях.

– Кажись, начинается, – пробасил Бом, приставив широченную ладонь козырьком ко лбу и вглядываясь в океан. – Там!

В месте, которое указал нам толстый зеленый палец, среди ленивых волн показалось нечто темное. Поднялось еще выше, и я понял, что это поставленный вертикально трезубец с насаженной на него толстой рыбиной с багровой чешуей и черными плавниками. Поведя глазами, я осознал, что вижу уже четыре трезубца, расположенных по углам квадрата, и на каждом из них было по точно такой же багровой рыбе. Не ломая квадрата, трезубцы медленно двигались к нам, одновременно поднимаясь все выше.

– Если «щедрыми дарами» окажется дохлая рыба… – тихонько пробормотала Кира. – И окажется, что ради четырех рыбешек мы «нырнули» в Вальдиру… Я просто не знаю, что сделаю!

– Не кипятись, – хмыкнул я. – Это что-то вроде ритуала, наверное. Хм… нет, я понимаю, конечно, что крабберы – злобные варвары глубин, и не ожидал разноцветных гавайских венков, колышущихся на волнах, равно как и приветственных возгласов «Алоха!»… но проткнутая большой вилкой рыба в качестве украшения – это уже перебор…

– А ты как раз что-то вкусное готовить собирался, – прохныкала Беда. – Бли-и-и-ин…

Покачав головой, я взглянул в океан и различил среди подсвеченной багровым закатом воды блеснувшую позолоту на массивных плечах и клешнях. А вот и крабберы с дарами… и их много – не даров, а крабберов. Прямо-таки целая толпа к нам топает по ровному песчаному дну.

– И очутятся на бреге, в чешуе, как жар горя, тридцать три богатыря… – забормотал себе под нос Док. – Пушкин. Великий Поэт. Он сочинил, а нам расхлебывать…

– Док, ты перепил, кажись? – осведомился я.

– Не, – качнул он головой. – Но все как-то в тумане радужном, и в ребрах покалывает.

– И давно? – уже с тревогой спросил я.

– Да часа четыре как началось, – ответил лекарь. – До этого нормально было.

– Ты сегодня весь день в Вальдире был?

– Ага. И вчера до предела. Часика четыре поспал и снова нырнул, да пока еще не вынырнул. А что?

– У тебя Затухание началось, вот что, – ответил я. – Как щедрые дары в котомку свою лекарскую спрячешь, сразу дави на выход. Иначе доиграешься.

– Так вот каковы симптомы легендарного Затухания! – оживился Док. – Надо записать! Чем лечится?

– Только выходом! – отрезал я. – Док, я серьезно.

– Понял, понял, босс. Чичас примем подаяние, и я сразу улетаю. А вот и тридцать три богатыря. С вилками…

– Скудеют наши ряды морально, – вздохнул Бом. – И редеют физически.

Сидевший рядом с ним на песке Орбит смешливо хрюкнул, прищурился и вознамерился кинуть зажатым в руке камнем по одной из насаженных на трезубец рыбин.

– Орбит! Не вздумай! – чуть ли не взвыл я. – Может, это их герб? Или знамя? Или еще какой важный символ! А ты камнем зафигачишь! Знаешь, что будет?!

– Интер-е-е-е-есно?

– Нет, больно будет. Не вздумай! О! Так, ребят, все дружно улыбаемся. На нас смотрят…

Тут я не соврал. Над водой появились похожие на круглые шлемы головы крабберов, с каждым шагом все больше показывающиеся из воды. Уверен, что с этими бронированными хитиновыми лицами крабоподобным варварам глубин очень тяжело показывать какие-либо эмоции. Это будет примерно то же самое, что попросить утюг улыбнуться. Но сейчас… Глядя на все приближающихся и приближающихся к нам крабберов, я буквально чувствовал исходящую от них мощную волну счастья. Глаза горят, позолота на плечах и клешнях нестерпимо сияет, на вычищенных панцирях ни единой песчинки, над головами чуть ли не аура полыхает. Вот уж точно умеют варвары радоваться и гневаться – чистые эмоции, без единой примеси.