Ultima Forsan (СИ)

Однако куда отвратительней для меня был вовсе не «аромат», исходящий от подозреваемого. Одного взгляда на него мне было достаточно, чтобы понять – этот человек и в самом деле заразитель. Два намертво сплавленных в моей душе проклятия зашевелились клубком ледяных змей, заставив меня на мгновение скривиться. Однако я быстро взял себя в руки и шагнул внутрь возка, стараясь дышать ртом.

- Ты! – тут же взвыл заразитель и забился в цепях так, что звенья зазвенели. – Слуга Господина! Почему ты тут?! Почему с ними?! Почему предал?!!

- Это ты предатель, - ответил я, преодолевая отвращение и протягивая руку к лицу заразителя. – Ты предал всё, что было в тебе от человека. Продал душу дьяволу из Константинополя за тридцать сребреников.

- Плевать мне на серебро! – выпалил бьющийся в цепях заразитель. – И на золото плевать! Я хотел, чтобы меня боялись! Хотел всем показать! Они не ставили меня ни во что! Я унижался перед ними! А потом они начали умирать! И только я – я! – знал, отчего они дохнут! Я убивал их всех!

Выходит, этот был из породы ненавидящих. Хотя это было понятно с первого взгляда на плюгавого, грязного и почти лысого мужичонку, висящего на цепях слишком толстых и прочных для его тонких рук и ног. Такого презирали, наверное, с самого детства, вот и вырос не в человека, а в урода с мелкой душонкой. Подобные ему на всё готовы лишь бы хоть чуточку возвыситься над соседями, которых ненавидят всеми фибрами своей крохотной, но очень злой души.

Я положил руку на скривившееся от боли лицо заразителя, и тот закричал. Так не кричат даже те, кого пытают огнём. Видимо, боль, терзающая слуг константинопольского султана от одного моего прикосновения, просто запредельна. И её не в силах выдержать такие вот мелкие рабы, вроде этого заразителя. Кожа начала слезать с его лица, остатки волос выпадали целыми клочьями. Заразитель стиснул кривые, редкие зубы, но они начали крошиться. Ещё немного и глаза вытекут мне прямо на ладонь.

Но я не стал доводить до того – отпустил заразителя раньше. Обессиленный, он повис на цепях. Изо рта его тонкой струйкой стекала на подбородок кровь пополам с чернилами. Явный признак проклятого и нечистого. Вполне достаточный мотив, чтобы отправить его на костёр.

Я покинул возок, и слуга инквизитора тут же прикрыл дверь.

- Достаточно? – спросил я у Лафрамбуаза, как обычно, внимательно наблюдавшего за допросом. Хотя в этом случае и спрашивать не пришлось, заразитель всё сам выдал.

- Вполне, - кивнул прелат. – У меня было мало сомнений насчёт этого человека, однако вы рассеяли последние.

- Можно просьбу? – попросил я. Инквизитор кивнул, приглашая меня озвучить её. – Полейте дрова водой. Не хочется, чтобы эта тварь умерла лёгкой смертью.

Лафрамбуаз глянул на меня так, будто впервые увидел. На мгновение мне показалось, что он готов улыбнуться. Он снова кивнул и заметил:

- А из тебя вышел бы неплохой инквизитор.

- При других обстоятельствах, - ответил я.

Я не отказал себе в удовольствии полюбоваться на смерть заразителя в очищающем пламени костра. Слуги прелата знали своё дело, и горела тварь долго, не задохнувшись в дыму. Заразитель вопил от боли, бился в крепко держащих его цепях. Однако всякий раз, когда он видел среди наблюдающих за казнью меня, взгляд его, затуманенный болью, прояснялся. И наполнялся диким, животным, страхом. Ведь я мог прикончить его куда более мучительно, и смерть в языках пламени была для него и в самом деле милосердной.

Наконец, огонь поглотил нечистую тварь. Какое-то время ещё слышны были его крики и звон цепей, но вскоре затихли и они. А после пламя спало, оставив лишь обгоревший труп, прикованный к столбу. Ещё один заразитель принял смерть в огне.

Слуги инквизитора аккуратно собрали его останки, чтобы зарыть в землю на особом кладбище, где до него не доберутся другие рабы константинопольского султана, а после перепахать её с солью, чтобы окончательно избавиться от заразы. Ведь ей-то пламя не столь уж страшно.

А уже на следующее утро я, уже переодевшись в мирское платье и повесив на пояс оружие, заглянул попрощаться к аббату.

Тот ждал меня в своём просторном кабинете. На столе стояла знакомая шахматная доска с ожидающими моего хода фигурами.

- Не убирайте их, - попросил я, после того как аббат благословил меня. – Я вернусь в обитель, и мы доиграем нашу партию.

Я припомнил, какой именно хотел сделать ход, и переставил королевскую пешку на одну клетку вперёд.

- У меня будет достаточно времени, чтобы обдумать партию, - заметил аббат. – В стенах обители Святого Михаила Архангела тебе всегда будут рады, Рейнар.

- Благословите меня на то дело, что поручил прелат, - попросил я, опускаясь на колени перед аббатом.

Тот возложил мне на голову обе руки и зашептал молитву. Я же повторял её вслед за ним одними губами: