Улица Райских Дев

Ибрахим смотрел из окна на ярко освещенный кинотеатр «Рокси» и видел через стекло женщину, которая оделась, пересчитала деньги, оставленные на столике, вышла и закрыла за собой дверь.

Сначала Ибрахим тщательно скрывал свое прошлое, но о нем как-то узнали.

– Я лечусь у бывшего королевского врача, – шептала подруге пациентка; та находила это пикантным, и вскоре от пациентов отбою не было. У Ибрахима лечились жены новой военной знати, которой достались поместья изгнанных аристократов.

Ибрахим стал теперь неплохим врачом и полюбил профессию, которая когда-то была навязана ему отцом.

Ибрахим увидел толпу людей, высыпавших из кинотеатра, и узнал четверку молодых Рашидов. Он залюбовался ими: красивые, молодые, жадные до жизни – тщеславный Омар и нежная Тахья, дети Нефиссы, и его очаровательная дочь Камилия. Он едва скользнул взглядом по Захарии и, на миг удивившись отсутствию Ясмины, вспомнил, что она в четверг вечером должна бывать в «Красном Кресте»…

Он закрыл окно и закурил сигарету – сейчас явится миссис Саид со своими желчными камнями.

Ясмина, запыхавшись, вбежала в гостиную, где собралась вся семья слушать по радио концерт Уль-Хассум.

– Извиняюсь за опоздание, – выпалила она, целуя бабушку и мать.

– Ты голодна, дорогая? – спросила Элис. – Ты ведь не приходила к обеду.

– Нет, не голодна, мы на улице ели кебаб. Ясмина сняла с головы шарф, тряхнув золотистыми волосами, и села на диван между Тахьей и Камилией.

Вечером в четверг в большой гостиной собиралась вся семья: на одном конце комнаты – женщины, на другом – мужчины. В ожидании концерта Амира занималась семейными альбомами; сегодня она обнаружила, что все пробелы, возникшие на месте изображений изгнанной Фатимы, уже заполнены новыми фотографиями… Сейчас Фатиме, если она жива, тридцать восемь лет…

– Мишмиш! – крикнул с мужского конца комнаты Захария. – Мы смотрели новый фильм с Дахибой!

Омар строго спросил Ясмину:

– Ты где была?

– В «Красном Кресте». Ты же знаешь. – Ясмина не раздражалась – родственник-мужчина имел право на такие расспросы.

– С кем ты шла домой?

– С Моной и Азизой. Они меня до калитки проводили.

«Девушке действительно опасно сегодня ходить одной по улицам Каира, – подумала Ясмина. – Бабушка, которая не выходит из дому, и представления не имеет о развязных манерах современных юношей».

– Ой, Мишмиш! – закричала Камилия. – Посмотрела бы ты, как танцует Дахиба! – Камилия встала, заложила руки за голову и вильнула задом так, что у Омара глаза на лоб полезли.

– Где ты задержалась, дорогая? – спросила Элис.

– Мы были в больнице! – с восторгом воскликнула Ясмина.

Она должна была окончить колледж в июне, а в сентябре собиралась поступить в университет – не в Каирский университет, где учились Омар и Захария, а в небольшой Американский университет, где студенческие нравы были менее свободными. Учеба Ясмине очень нравилась.

В гостиную вошел Ибрахим, все родственники его радостно приветствовали. Он поцеловал мать и жену. Камилия надула губки – она думала, что отец приведет Хассана аль-Сабира, в которого она недавно влюбилась с пылкостью подростка. Но Ибрахим редко приводил друга, потому что он явно не нравился Амире.

– Мы сегодня были в больнице! – сообщила отцу Ясмина.

– Вот как! – Ибрахим улыбнулся одобрительно.

– Нас повели в детское отделение! Доктору нужна была помощница на осмотре больных, и я подняла руку!

– Ты моя умница. Я тебя так и учил – не робеть и стараться, тогда учеба хорошо пойдет. Может быть, ты и мне будешь помогать на врачебном приеме? Хочешь?

– Еще как хочу! Когда прийти?

– Ну, посмотрим, как у тебя будет с учебой…

Концерт Уль-Хассум, самой популярной певицы арабского мира, передавался каждый последний четверг месяца, и все арабы, от Марокко до Ирана, сидели перед радиоприемниками и телевизорами. Президент Насер использовал эту ситуацию ежемесячно, выступая с короткой речью перед концертом Уль-Хассум, что обеспечивало ему многочисленных слушателей.

Сегодняшняя речь была экстраординарной и поразила весь мир: президент говорил о сокращении рождаемости как о мере, необходимой для подъема экономического благосостояния народа.

Амира всегда слушала эти выступления – ей импонировал харизматический лидер Египта. Насер дал женщинам избирательное право, и Амира гордо ходила голосовать. Ей нравилась скромность Насера, сына почтового чиновника, который, как простые египтяне, ел на завтрак фасоль и ходил по пятницам в мечеть.

Но сейчас она, как и все, сидящие в гостиной, слушала растерянно и недоуменно. Неужели правда, что ограничение рождаемости не противоречит исламу, – ведь такого никогда не было у мусульман! Но вот президент цитирует Коран, Святую книгу: «Бог не желает возлагать на вас тяготы, он желает, чтобы вам жилось легче». Ограничение рождаемости сделает легче жизнь женщины – ведь многочисленные роды истощают и ослабляют женщину, создавая угрозу ее жизни.