Улица младшего сына

Инструктор Николай Семёнович, сам похожий на школьника-переростка, круглоголовый, с облупленным носом и выгоревшими волосами, записал Володю. Он рассказал, с чего надо будет начинать, показал чертежи простейшей модели и ввёл новичка в большую, просторную комнату, где сквозняк из открытой им двери тронул лёгкие, трепещущие модели, подвешенные под потолком. Острокрылые, кажущиеся невесомыми аппараты из тончайших реек, обтянутые навощённой полупрозрачной бумагой, словно парúли на невидимых тросиках. Колыхнувшись от ветра, они с лёгким и тугим стуком задевали друг друга. Тут были большие, громоздкие модели, широко распластавшие хрупкие перепончатые крылья. Под ними висели, поворачиваясь на тросиках, модели маленькие, немногим больше, чем бумажные голуби, которых умели запускать Володины друзья ещё в первом классе школы. Были тут обнажённые, ещё не обтянутые бумагой каркасы будущих летательных аппаратов, со сквозным скелетом из тонких прямых планочек и гнутых рёбрышек, гладко обточенных, протёртых наждачной бумагой и шкуркой. Решётчатые сочленения моделей, крылья, хвосты, фюзеляжи громоздились на столах, за которыми трудились ребята такого же возраста, как Володя, и немного старше. И пахло здесь интересно: клеем, какой-то эссенцией, смолой и воском.

— Ты пока осмотрись, — сказал инструктор, — а я сейчас вернусь.

Неподалёку от Володи, присев на корточки перед столом, положив подбородок на край его, паренёк с круглым лицом и широким вздёрнутым носом проверял, хорошо ли и ровно ли скрепил он заднее оперение стабилизатора своей новенькой модели.

Полукруглый край красиво выведенного крыла находился в нескольких сантиметрах от Володи. Мальчуган так увлёкся работой, что не замечал новичка. Прищуривая то один, то другой глаз, прижимая подбородок к столешнице, он присматривался к своему аппарату справа и слева, отчего голова его качалась на столе, как ванька-встанька.

— Это у тебя летающая? — спросил у него Володя.

— Не знаю ещё, — скромно отозвался тот.

Потом он встал, отошёл в сторону, стал рыться в инструментах. Володя незаметно протянул руку и потрогал хвост модели. Но оказалось, что хвост был только приставлен к туловищу маленького самолёта, и, едва Володя тронул его, хвост отвалился. Володя стал испуганно прилаживать его к тому месту, от которого он отскочил, но было уже поздно.

— Тебя просили трогать? — закричал владелец модели и хотел оттолкнуть Володю.

Но Володя крепко держался за нижнюю рейку фюзеляжа.

От толчка он не устоял на месте, отступил на шаг, не выпуская рейки, и почувствовал, что она, отломившись, осталась у него в руках.

— Ты что?.. Ломать всё сюда пришёл? — спросил разъярённый конструктор и мазнул рукой Володю по щеке. Рука у него была в саже, потому что он только сейчас готовил клей.

Володя с рассвирепевшим, перепачканным в саже лицом бросился на него. По дороге он успел левой рукой зачерпнуть из жестянки клей и, в свою очередь, мазнул по физиономии противника, который, надо отдать ему справедливость, больше берёг модель, чем себя. Отбиваясь одной рукой от Володи, он высоко держал над головой свою поломанную конструкцию, и низкорослый новичок, прыгая на него, тщетно пытался её достать.

Вдруг Володя почувствовал, что кто-то крепко обхватил его сзади, поднял в воздух и оттащил в сторону.

— Эй-эй!.. Что это за воздушный бой? Что за нападение орла-стервятника на самолёт?

Взъерошенный, со щекой, исполосованной сажей, весь красный, Володя, тяжело дыша, стоял перед инструктором.

— В чём дело? Что такое?..

— Он мне всю мою новую «Чайку» изломал! — пожаловался Володин противник и, скомкав на столе обрывок бумаги, тщательно вытер им физиономию. — Ну, я ему и дал раза!..

— Хорош! — сказал инструктор. — Орёл! — повторил он насмешливо. — Парень приходит в первый раз к нам в клуб, а его тут же благословляют сажей! Ну, живо — раз-два! Вымойте оба руки. Вон, у рукомойника…

Противники молча побрызгались под рукомойником и вернулись к инструктору.

— Покажите-ка руки… Ну, более или менее приличные. А теперь протяните их друг другу, помиритесь, да уж и познакомьтесь заодно. Вот это наш новый кружковец — Дубинин Володя, а это, — он показал на Володиного противника, — Женя Бычков, наш рекордсмен. Его схематическая, типа «Чайки», модель недавно городской рекорд побила.

Потом инструктор усадил Володю за стол, дал ему острый стальной ножичек, вроде бритвочки, и показал, как из тонкой деревянной пластинки следует вырезать по нанесённому на ней чертежу рёбрышки будущего крыла модели. Володя с жаром принялся за дело, но первое же рёбрышко у него сломалось. Он прикусил губу, потёрся подбородком о плечо, бросил исподлобья взгляд на Бычкова: тот продолжал возиться со своей моделью. Володя кинул сломанное деревянное рёбрышко под стол, взялся вырезать второе, но поспешил, и от резкого движения у него треснула дощечка. Сзади, за столом у стены, кто-то хихикнул.

— Ты же не так держишь, — сказал вдруг Бычков, внимательно смотря на руки Володи.

— Рыба-бычок, цыц и молчок! — тихо ответил Володя и остался сам очень доволен своей находчивостью.