Улица младшего сына

Прошло очень много времени. Наверное, целый час, а может быть, и два. Но вот мальчики услышали со стороны «Киева» катившийся по подземелью рокот, отзвуки множества голосов, звяканье металла. Ребята сперва даже перепугались и вскочили, когда из боковой галереи, примыкавшей к штреку, где они находились, вывалилась несметная, как показалось в темноте, толпа. Она заполнила весь штрек; трудно было разглядеть в полумраке и тесноте, кто тут свой, а кто пришедший. Володя заметил прежде всего смуглого командира с твёрдо размеченными и резкими чертами лица. Он был весь увешан оружием, под мышкой у него были две винтовки. На груди висел один автомат, другой он нёс в свободной руке. Из-под бушлата, слегка оттопыривая его полу, торчала жёлтая деревянная кобура пистолета. На плечи командира была наброшена пятнистая плащ-палатка, разрисованная точно так, как рисуют местность в военных макетах. Володя сразу вспомнил военный кабинет Дома пионеров. Потом пришедшие расступились и пропустили вперёд тех, кто нёс носилки, на которых недвижно лежал человек, накрытый плащ-палаткой. Позади носилок шли две женщины с клеёнчатыми сумками, и одна из них тихо сказала обладателю разнообразного оружия:

— Политрук, что мы тут делать будем? Пропадать здесь, что ли?

— Спокойно, Марина, спокойно, — тихо отвечал ей человек, увешанный оружием.

— Ох, политрук, жутко тут что-то! Верно, никогда уже отсюда не выйдем…

— Ну, тихо, Марина… Всё будет хорошо — выйдем.

Он ещё что-то сказал, но всё заглушил зычный голос Зябрева:

— Вот, товарищи, и прибыли. Пока вам больше идти некуда. Придётся стать на якорь у нас. Раз такая судьба, будем воевать вместе. Товарища комроты и политрука прошу ко мне в штаб. Вызовите Манто. Лазарев, распорядись, чтобы людей накормили. Где Жученков? Пусть разместит их в четвёртом и пятом отсеках, там у нас есть свободное помещение. Располагайтесь, товарищи. Как говорится, в нашем полку прибыло.

Пока в штабе шло совещание вместе с командирами вновь прибывшего неожиданного пополнения, мальчишки, во главе с Володей, носились по всем штрекам, сообщая о новости. Впрочем, она опередила их, что очень огорчило ребят, так как никого удивить не удалось. Все уже слышали о том, что население подземной крепости увеличилось на сорок два человека. Зато мальчики получили полное удовольствие, когда разводили вновь прибывших на отведённые для них места. Приятно было, размахивая фонарём, шагать по подземным галереям, подбадривать робко ступавших позади, спотыкавшихся с непривычки, ещё не освоившихся с новой обстановкой бойцов.

— Вы идите смелее, дядя! Идите, тут прямо!.. А сейчас голову наклоните, а то зашибётесь. Вот тут у нас, между прочим, кладовая, а здесь семейный штрек, а тут вы будете. А как вещи сложите свои, так мы вас в камбуз поведём. У нас дядя Манто шеф-повар.

Шеф-повар с подоткнутым фартуком уже орудовал в своём камбузе; он нещадно стукался головой о потолок, уже не чувствуя боли, кричал на своих помощниц, производил вслух какие-то вычисления по части рациона и приваркам, причём твердил, что за всё он, дядя Яша, должен отвечать своей головой, которая к тому же от этого проклятого потолка вся в шишках…

В «девичьей», как называли партизаны маленький каменный тупичок, где спали Надя Шульгина и Нина Ковалёва, девушки гостеприимно устраивали прибывших женщин. Через несколько минут оттуда уже слышались смех, звонкие словечки Нади Шульгиной, взвизгивания смешливой Нины Ковалёвой и такой шумный разговор, будто там было по крайней мере человек двадцать, давно уже хорошо знающих друг друга.

Усталые бойцы располагались на ночь, снимали оружие. Мальчики с уважением принимали в руки тяжёлые и грозные принадлежности воинов, ощущая в руке вес, прочность, упоительный холодок этих желанных предметов боевого оснащения. Окончательно их покорил политрук, обладатель самого разнообразного оружия. Володя мигом подскочил к нему, как только он вышел из штаба:

— Ух, дядя, сколько у вас всего!

— А ты что тут делаешь? — спросил политрук Корнилов. — Тоже партизанишь?

— Эге… Дядя, а где вы его набрали столько? Я гляжу, тут и немецкие у вас есть. Вон тот автомат немецкий, я знаю. Системы «Шмайсер». Вот здорово!.. Гляди, Ваня, видишь?.. Дядя, откуда у вас?

— Это мне гансы на хранение сдали, — отшутился Корнилов.

— Какие гансы? — удивился Володя.

— Да те, которых я на тот свет спровадил.

— Вы сами?

— Частично сам, а кое-кого товарищи подсобили… Так кто же ты будешь? Тебя как звать?

— Вова… — Он досадливо поправился: — То есть Володя… Владимир. Фамилия — Дубинин.

— Ну добро, Вова, то есть Володя. Ты мне покажешь, где наши люди расположились? А то я в темноте у вас тут ещё не разберусь.

— Это я сейчас. Идёмте за мной. Я уж тут всё знаю. Мы с ребятами в темноте привыкли. А вас как звать, дядя?

— Корнилов Георгий Иванович. Можно ещё: дядя Гора, а можно и просто: товарищ политрук. Ну, пошли…

По дороге, ведя за собой Корнилова, Володя то и дело останавливался и, приподнимая фонарь, просительно заглядывал в лицо политруку: