Улица Иисуса

– Эта женщина порвала свидетельство.

– А ты докажи, что я порвала! – воскликнула ответчица.

– Истица, у тебя есть свидетели того, что твой хозяин дал тебе свободу?

– Нет, ваша честь.

– Но если нет свидетельства, как ты докажешь свою правоту?

Али поднял руку.

– Чего тебе? – спросил судья.

– Ваша честь, я представляю интересы этой женщины, – заявил Али.

– Вот как, а я гадаю, почему ты здесь сидишь. Ну, говори, советник, мы тебя слушаем.

– Ваша честь, в реестре моллы должна быть нотариальная запись.

– Должна быть, – согласился судья, – так пусть эта женщина получит копию и принесет ее в суд.

– Она обращалась к нему, но тот отрицает подобную запись.

– Мы не можем основываться лишь на словах истицы – нужен документ.

– Ваша честь, суд может вызвать моллу и потребовать предъявить реестр записей.

– Не возражаю. Секретарь отправьте повестку молле, – распорядился судья.

– Но даже в этом нет необходимости, – продолжал Али, – ваша честь, позвольте мне задать вопрос ответчице.

– Задавай, – разрешил судья.

– Скажи, женщина, что это за ребенок на руках твоей рабыни?

– Этого ребенка она родила от моего мужа, бесстыжая девка.

Судья стукнул по столу:

– Придержи язык, женщина, а то я удалю тебя из зала за неуважение к суду. Продолжай, – последнее слово относилось к Али.

– Как утверждал один из основателей мусульманского права Абу Ханифа, – продолжал Али, – есть несколько способов выходов из рабского состояния, установленных законом. Первое – это прямое освобождение, то есть отпущение раба, публично при свидетелях…

– Не надо перечислять все способы, – прервал его судья.

– Простите. Одним из способов является отпущение на свободу невольницы конкубины, если она родила ребенка от своего господина. Это наш случай. Ответчица только что при свидетелях признала, что этот ребенок является сыном покойного. Таким образом, имеются все основания для того, чтобы считать истицу свободной.

– Суд удаляется на совещание, – объявил судья.

Сбир выпроводил всех на улицу, а через короткое время позвал обратно.

– Доводы истицы судом принимаются, – сказал он, – эта женщина свободна.

– Ну и ладно, – закричала вдова купца, – пусть убирается на все четыре стороны.

Судья приказал вывести жену купца из зала. Сбир немедленно выполнил приказ.

– Ваша честь, это еще не все, – сказал Али, – этот ребенок имеет право жить в доме своего отца, а его мать в данном случае также пользуется этим правом, будучи его опекуном, вплоть до его совершеннолетия. Также им обоим положено ежемесячное содержание из средств купца.

– Принимается, – согласился судья.

– Еще мы просим определить сумму разовой компенсации. Истица шесть месяцев жила в крайней нужде, бедствовала, снимала угол в чужом доме.

– В какую сумму вы определили компенсацию? – спросил судья.

– Мы просим триста дирхамов, – ответил Али.

– Но у нас нет денег, – возразил брат ответчицы, оставшийся в зале.

– Я внесу этот пункт в исполнительный лист, – сказал судья, – но, если у них нет денег, вы ничего не получите. Если заставить выполнить этот пункт, и продать дом на торгах, в первую очередь, пострадает сама истица, оставшись без крова.

– Ваша честь, а, как же я получу плату за свой труд? – спросил Али.

– Это уж ты сам как-нибудь разберешься, умник, – сказал судья и закрыл заседание.

* * *

– Надо заканчивать с благотворительностью, – сказал Али, вернувшись в контору.

– Что такое, – спросил Егор, – опять бесплатно работал?

– Как догадался?

– Мне так показалось. Ладно, закрываем лавочку. Я купил нам одежду для охоты, ты же не будешь бродить по горам таким щеголем. Примерь, если не подойдет, я схожу, обменяю. А потом домой, надо спать пораньше лечь, завтра рано вставать.

– Рано, это во сколько?

– Часа в четыре.

– С ума сошел. Раньше восьми не вздумай меня будить, – заявил Али.

В горах

Однако в половине пятого утра, он трясся в седле, проклиная все на свете. Он не думал вставать, однако в четыре проснулся оттого, что заржала одна из лошадей, приведенная проводником. Али попытался заснуть, но не смог из-за возни, затеянной Егоркой, собиравшимся на охоту. Тогда он решил не противиться судьбе.

Они выехали из города, рысью прошли равнину и теперь поднимались в горы. Дорога шла, огибая одну гору, заросшую лесом, другую. Здесь за городом окрест лежал снег, и стоял легкий морозец, но, разогревшись от скачки, холода друзья не чувствовали. Что касается проводника, тот и вовсе казалось не испытывал никаких неудобств от столь ранней прогулки. Он даже умудрялся что-то напевать. Когда поравнялись с третьей горой, дорога пошла круто вверх. Но проводник взял левей в низину. Вскоре послышался шум воды, бьющейся в теснинах. Это была река, берущая начало где-то высоко в горах. Они доехали до нее, и через брод, указанный проводником, перебрались на другой берег. У подножия следующей горы проводник остановился.

– Мы на месте, – сказал он, – поднимитесь на эту гору и спускайтесь с той стороны. Примерно на середине спуска есть заброшенная сторожка.

– Чья сторожка? – спросил Егор.