Улики против улик

На следующий день, туманным ноябрьским утром, в толпе, выброшенной из чрева станции метро «Краснопресненская», никто не обратил внимания на худенькую девушку с блаженной улыбкой на лице. Никому и дела не было до того, что противная ноябрьская слякоть не вызывала у неё прежнего уныния.

— С чего начнём? — приветливо встретил её Буров, ставя чайник и всем своим видом показывая, что вчерашняя посетительница находится здесь по полному праву. Он кивнул на длинный стол вдоль стены, справа от окна: — Расчистите себе рабочее место, кресло найдём, лампа есть, канцтовары спросите в канцелярии, женщины там нормальные, не озабоченные…

Было видно, что девушка сдерживает волнение, похоже, она долго ждала этой минуты.

— В нашем деле главное — не на́чать, а углуб́ ить и закончить хорошо. — Буров пытался двусмысленно, как всегда, шутить, чтобы снять возникшее напряжение. — Вот сейчас чайку попьём, покалякаем, покумекаем… Валерия Павловна, можно я буду звать просто Лера? Ну а я Геннадий или Геннадий Васильевич, как вам удобнее…. Можно даже Гена, если получится.

— Думаю, что Лера и Геннадий будет нормально, — без особого смущения сказала девушка, принимая из рук Бурова пластиковую кружку с чаем.

На чём и порешили.

— Где всё произошло? — спросил Буров, отхлёбывая горячий зелёный чай.

Он признавал только зелёный, заваривал крепко, до потемнения, и пил с одним кусочком сахара. Хотя надо бы без. Вот только фаянсовые кружки всё забывал принести из дома, не было повода.

Лера вздохнула, как бы собираясь с силами, и, помедлив, произнесла:

— В лесу… в пансионате Главка, где работал отец, на 54-м километре по Минке, называется «Опушка».

— Когда?

— В одно воскресное утро, пять лет тому назад…

* * *

В тот день сестру-хозяйку Маргариту Зуеву некстати разбудил ранний телефонный звонок. Административный домик стоял действительно на опушке, спиной к лесу, лицом к кривой дорожке, кончавшейся через два километра платформой электрички. Ногой от буквы Т, через холл со стеклянным потолком, к адмблоку примыкал основной корпус, включавший в себя все атрибуты современного «цивилизованного» отдыха: баньку-сауну с небольшим бассейном, спортзал со снарядами для толстых животов, «трапезную», то есть место для набивания тех же самых животов обильной едой и напитками, терраску под навесом с грилем для шашлыков и восемь люксовых номеров, предназначавшихся исключительно для наезжавшего, налетавшего, набегавшего внезапно начальства или для других важных и дорогих во всех смыслах персон. Остальные смертные селились либо в собственных благоприобретённых домиках дачного типа, либо в заблаговременно снятых коттеджах этого пансионата, когда-то принадлежавшего Главку, а ныне выкупленного в собственность фирмой «Донатор». Крытая красной металлочерепицей крыша корпуса выглядела кровавым пятном и почти терялась в густой зелёной листве старых лип, которыми когда-то, в лучшие, дореволюционные времена была обсажена опушка, выстриженная посреди красивого смешанного лесного массива между Звенигородом и Рузой.

Длинный звонок странно и даже зловеще прозвучал в полумраке утра. Звук прокатился по пустому дому, заполняя все уголки. Ворча спросонья, Маргарита Зуева, сестра-хозяйка, спустилась в прихожую в ночной рубахе, сняла трубку, зевнула и недовольно выдохнула: «Да?!»

Голос на другом конце звучал невнятно, хрипло, а может, причиной тому были помехи на допотопной телефонной линии. Голос был низкий, трудно было даже разобрать, мужчина говорил или женщина.

— Говорите громче! — недовольно прокричала в трубку сердитая сестра-хозяйка. — Громче! Зла на вас нет…

— Мне нужен Ларичев, Игорь Матвеевич, — наконец услышала она.

— В эдакую рань ему лично по мобильнику надо звонить, — не удержалась от комментариев вредная Зуева, — нашли время ля-ля разводить по телефону…

— У меня срочное и важное дело, — отчётливо произнёс голос.

— А кто спрашивает? — строго поинтересовалась Зуева.

Из трубки в ответ донеслось какое-то бульканье, шуршанье, потом голос настойчиво повторил:

— Прошу вас, очень срочно…

Сестра-хозяйка помешкала, здравомыслие взяло верх, и сказала:

— Не вешайте трубку, это в другом конце здания.

Она потянулась, чтобы размяться, спрашивая себя, кому это в половине шестого понадобился невзрачный, немолодой ревизор, которого она никогда не видела на отдыхе в обществе разбитных девиц, как, например, в случае с другими ответственными сотрудниками, не будем называть вслух их имён, да и простит их, грешных, Господь. Кряхтя, она прошлёпала по винтовой лестнице на второй этаж, прошла вглубь коридора и постучалась в комнату, где со вчерашнего дня должен был находиться Ларичев, во всяком случае, она его туда заселяла. Не получив ответа, постучала настойчивее, потом снова, ещё сильнее. От отсутствия результата вновь вспыхнуло раздражение российского обслуживающего персонала — ходи тут, мол, зови спозаранку, а сами, баре, не отвечают, глаза залил, небось, в одиночку и дрыхнет без задних ног. Тишина в заселённой комнате всё же смущала. Непорядок, мало ли кто звонит, а вдруг ещё поважней персона.