Улей

— И что хорошего? — вмешивается молча жующий до этого отец. — Как была непутевой, такой и осталась. Я сомневаюсь, что она, — указывает в сторону Евы пальцем, — без нашей помощи закончит академию. В конце этого курса технологическая практика. Ты представляешь ее на грузовом судне? — жестоко глумится он. — Я — нет. Это просто смехотворно.

— Согласна, подобное представляется нереальным, — выдержанно улыбается Ольга Владимировна.

Ева смеряет обоих сердитым взглядом и, создавая раздражающую их паузу, неторопливо наливает в стакан вишневый сок. Делает несколько глотков, перед тем как заговорить.

— Почему бы тебе хоть раз не поверить в меня, папа? — с горячностью выпаливает она. — Не такая я недотепа, как ты думаешь! Справлюсь.

Павел Алексеевич откидывается на спинку стула и насмешливо смотрит на дочь.

— А я ничего не придумываю, Ева. Я лишь констатирую то, что вижу.

— Ну, ладно-ладно, Паша, — похлопывая мужа по руке, заступается за дочь Ольга Владимировна. — Дай ей шанс.

Исаев сурово поджимает губы, выказывая свое раздражение.

— Уже дал, когда оплатил ее учебный контракт.

— Спасибо, — язвительно шипит девушка, испепеляя отца взглядом.

— Закончишь — отработаешь, — гневно рубит он.

Эта фраза влетает в грудную клетку Евы пушечным снарядом и вытаскивает наружу то, что ранее никогда не поднималось.

— Непременно, папочка. Я же знаю, долги ты не прощаешь. Никому, — давит ухмылку отца своей самодовольной улыбкой. — Даже собственной дочери.

— Ева! — одергивает ее Ольга Владимировна. — Хватит уже.

Угольные глаза отца врезаются в идентичные глаза дочери с остервенелой пытливостью.

— Поговори еще! — рявкает Исаев, поднимаясь из-за стола. Бегло читая в ее глазах приумноженное за тринадцать лет осуждение, равнодушно отмахивается от Евы. — Я на работу. В зерновом терминале проблемы… Кучка не востребованного миром дерьма в очередной раз решила, что им мало платят.

Ольга Владимировна поджимает губы, выражая свое сдержанное недовольство высказыванием мужа. А Ева вздыхает с облегчением, получая небольшой перерыв от родительского внимания.

— Павел, будь аккуратен в выражениях. Это все-таки люди. Не гневи Бога.

— Это им стоит быть аккуратными. Со мной, — властно заявляет Исаев, по обыкновению мня себя мировым правителем.

Ольга Владимировна изящно отбрасывает салфетку на стол и провожает удаляющегося мужа негодующим взглядом.

— Я могу идти? — нетерпеливо окликает ее Ева.

Мать, обращая взгляд к дочери, смотрит на нее с явственным укором.

— К чему этот вечный бунт, Ева? Разве так сложно прислушиваться? Делать что-то для своего развития. Для своего будущего. Не для нас! Как ты не понимаешь? Для себя!

— Можно на сегодня закончить, мама? — постукивая ногой по полу, вымученно просит Ева. — У меня от вас голова разболелась.

— От нас? — сверлит дочь недовольным взглядом. — Почему ты решила, что мы с отцом тебе враги?

— Я ничего не решала. Вы за меня все сами решили, — взрывается Ева. — Все!

— Разговаривай, не повышая голоса, пожалуйста, — стальным тоном одергивает ее мать.

Девушка медленно вдыхает и выдыхает.

— Можно я уже пойду? — сдержанно повторяет вопрос.

— Ты ничего не съела.

— И что? Мама, мне, что, пять лет? — задыхается отчаяньем. — Я поем, когда буду голодна. И поем то, что захочу.

— Да, конечно, — невозмутимо произносит Ольга Владимировна. — Пиццу или спагетти. А я учу тебя уважать и беречь свой организм.

— Мама, пожалуйста… — просит девушка дрожащим голосом.

— Не дави на жалость, Ева, — хладнокровно обрывает мать и, уставившись в окна, отпивает сок.

Ева сердито вздыхает. Снова берет ложку в руки. Быстро, практически не пережевывая, заталкивает в себя овсянку и демонстративно отодвигает пустую тарелку, нечаянно опрокидывая стакан со своим соком.

— Вот, пожалуйста! Теперь я могу идти?

Вишневая жидкость растекается по идеальной поверхности и стекает на светлые леггинсы Евы. Она морщится, шустро вскакивая из-за стола.

Ольга Владимировна поджимает губы и недовольно качает головой.

— Не устраивай из всего представление.

— Как я могу без вас? — иронично смеется девушка. — Я сначала жду, пока вы за ниточки подергаете и укажете, что именно мне играть.

— Ева, — спокойно окликает ее мать, поправляя волнистые волосы. Окидывает дочь холодным взглядом. — Футболку не забудь выбросить.

Девушка расстроенно качает головой.

— Как же все-таки хорошо, что у вас, — делает упор на это местоимение, — нет других детей!

Разворачивается и стремительно покидает ненавистную столовую.

Поднявшись на второй этаж, проносится через спальню сразу в ванную комнату. Склоняется над унитазом и привычными манипуляциями опустошает желудок.

13

— Ну, как у тебя дела? — спрашивает Антон Эдуардович, глядя на свою юную загадочную пациентку.

Постукивая тяжелым ботинком по полу и барабаня пальцами по колену, Ева хладнокровно выдерживает паузу, пристально изучая Гольдмана.