Улей 2

Вечер. Пустой пляж за пределами города. Ни души вокруг. Тишина гулкая и обманчивая. В воздухе трещит надвигающаяся непогода, в сухой траве слышится шорох их передвижений. А возможно, и другие земные гады ползают неподалеку.

Духота все еще сдавливает воздух, когда шумный порывистый ветерок проходится по голым плечам Евы холодным потоком. Она ежиться, с удовольствием. Прохлада на теплой коже, как сочетание мяты с шоколадом. Ощущения дразнящие, контрастные, восхитительные.

В очередной раз икнув, Титова невольно ускоряет шаг. Ветер и треск молний на мгновение притихают. И Ева, понимая, что шагов Адама тоже не слышно, собирается обернуться.

Не успевает.

Налетая сзади, он обхватывает ее за талию и отрывает от земли. Ева с визгом роняет на землю сандалии и сумку. А Титов смеется и подбрасывает ее вверх. Подол сарафана разлетается, ветер обдает холодом голые ягодицы и бедра. Может, где-то поблизости и бродят такие же ненормальные люди. В любом случае, Еве наплевать. Ощущая, как сердце колотится в груди, оголтелое от выброса эмоций, смеется на всю округу.

Чувствует себя безмерно счастливой. Раньше такого и вообразить не смогла бы. Как ни старалась, не получилось бы, потому что не понимала этот спектр. Он для нее был закрыт. Затемнен. Недоступен. Титов все вскрыл. Словно тяжелое покрывало сдернул, и морок спал.

— Не хочу в кафе, — заявляет девушка чуть позже, пронзая Адама чувственным взглядом.

— Домой не хочешь, в кафе — тоже. Такая избалованная и наглая у меня жена, не угодишь.

Пальцы Евы скользят за ворот его рубашки, касаются горячей кожи. И взгляд Адама меняется, за полсекунды становится тяжелым и голодным.

— Хочу целоваться, Титов, — срывающимся полушепотом произносит она. — Любить тебя. Сходить с ума! Тут недалеко дача, если можно так выразиться, Дашкиных предков, — без каких-либо намеков вываливает всю необходимую информацию. — Я знаю, как войти.

— Тогда показывай, в каком направлении мне двигаться.

Ева кивает и указывает рукой в противоположную сторону от кафе. Там расположен длинный ряд однотипных трехэтажных коттеджей. Даже высокие ворота, выкрашенные в один цвет, сливаются.

Крупные дождевые капли начинают тарабанить по земле, выстукивая мощный и яростный ритм. И сердце Евы тоже повторяет этот торопливый темп. Задолго до того, как им с Адамом приходится перейти на бег.

На высоких воротах указанного ею владения крепится выгоревшая вывеска «Продается». Подойдя к домофону, девушка вводит код безопасности — это комбинация из цифр Дашкиной даты рождения. Потянув ручку вниз, щелкает засовом и быстрым ходом преодолевает большой заброшенный участок.

— Подожди секунду, — говорит она Адаму, пробираясь в заросли палисадника.

Там, приподнимая фигурку садового гнома, достает плоский длинный ключ.

В доме, хоть и пыльно, витает знакомый Еве с глубокого детства запах. То ли деревянные лестница и полы так пахнут, то ли прикрытая тканью мебель… А может, что-то неосязаемое, но присущее только этому месту.

— Сколько этот дом продается? — спрашивает Титов. — Такое впечатление, что очень долго.

— Лет пять. Может, шесть.

— Почему так?

— Отец Захары цену заломил, — потирая руки от холода, манит мужа на застекленную террасу. — Здесь, кроме нас с Дашкой, давно людей не бывало. Да и мы пару лет не приходили. Раньше частенько… — ее голос как-то неожиданно обрывается, будто ей дыхания не хватает. Она сглатывает и замирает. — На этой террасе впервые алкоголь распивали. Мальчиков обсуждали и всякое такое глупое, девчачье… — улыбается своим воспоминаниям.

Поднимая голову вверх, Адам оглядывает видимое в тусклом свете настенного бра пространство.

— Почему же вы перестали сюда приходить?

— Появились возможности посещать разные места, — с различимой грустью отвечает Ева. — Тогда даже не думала, что захочу снова сюда прийти. Вот Дашка удивится, когда ей расскажу, что мы здесь были!

Открывая нижний ящик трехстворчатого низкого комода, со смехом извлекает розовое с зелеными слониками покрывало. А за ним — желтое, с голубыми медведями.

— Мы оставляли здесь одеяла, чтобы не подниматься каждый раз на второй этаж. Там ночью жутковато, — выдвигает другие ящики один за другим. — О-о-о… Смотри, мой пропавший браслет и Дашкино кольцо. Чьи-то махровые носки… Рассказы Кинга, которые мы тогда читали и боялись после них засыпать. За руки держались и дрожали от всяких странных на наш взгляд скрипов и звуков. А этот свитер Дашка обожала! Я ей подарила его на восьмое марта в восьмом классе.

Ева планирует расстелить одеяла перед панорамными окнами, чтобы наблюдать за бушующей на улице непогодой, как они когда-то это делали с Дашей. Но Титов, шагая к ней, напирает, пока она не упирается спиной в стекло. Неожиданно для них обоих он произносит тот провокационный ряд предложений, который до этой бури не собирался никогда больше повторять.

— Субъект. Информация. Действие.