Укрощение строптивых

«Зря я приехала, – подумала она, и за этой невеселой мыслью, естественно, возникла еще одна. – Не надо было за него выходить. Это – моя самая большая ошибка. Как можно было надеяться, что человек с его репутацией будет хранить мне верность?»

Наступила и прошла полночь, но из кабинета доносились мужские голоса – Хью со своими гостями все еще оставался там. Иден по-прежнему сидела за вышиванием в соседней гостиной, но мысли ее были далеко. Позевывая, вошел лакей и спросил, не подложить лиеще дров вкамин. Иден сидела неподвижно, уставившись в однуточку. Ему пришлось повторить вопрос, прежде чем она услышала и обернулась, краснея.

– Нет, спасибо... Вас, кажется, зовут Чизольм?

– Да, ваше сиятельство. Иден посмотрела на часы:

– Думаю, пора ложиться спать. Хью... мой муж еще в кабинете?

– Да, ваше сиятельство.

Иден помолчала в нерешительности, будто собиралась сказать что-то еще, потом тихо добавила:

– Спасибо, Чизольм, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, ваше сиятельство, – пожелал лакей, едва заметно поклонившись.

Когда Иден вошла в спальню и обнаружила, что там приятно тепло, она очень обрадовалась, а застенчивый говорок горничной, которая помогла ей раздеться, неожиданно успокоил ее. Иден редко получала удовольствие от общества других женщин, поэтому, когда горничная погасила свет и она осталась одна на широкой кровати с пологом, искренне пожалела, что не попросила девушку побыть с ней еще немного. Ей так хотелось с кем-нибудь поговорить, у нее было ощущение, будто ее все бросили. Нелепое чувство, но избавиться от него Иден не могла. Хоть бы Изабел была рядом! Но до сестры было далеко, а миссис Уолтерс, несомненно, уже давно и на зависть крепко спит и уж, конечно, не обрадуется, если ее побеспокоят.

Иден боялась, что в эту ночь не сумеет уснуть, мысли и сердце ее были переполнены разноречивыми чувствами. Но молодость и усталость взяли свое: она слишком давно не спала в такой удобной постели. Очень быстро, как ей показалось, веки у нее налились тяжестью, и она погрузилась в глубокий сон, который наступает, когда человек измучен до крайности внутренними переживаниями.

Позднее – Иден не представляла, насколько позднее, – она внезапно проснулась от тихого щелчка дверного замка. Сквозняк раздул почти потухшие угли в камине. Иден открыла глаза и замерла в ужасе – она увидела, как кто-то высокий уселся на край кровати, и матрац угрожающе прогнулся... Чья-то рука коснулась ее. Иден отпрянула, но крик ужаса, готовый сорваться с ее уст, замер – она услышала знакомый голос у своего уха:

– Ради Бога, Иден, как по-твоему, кто я?

– Хью? – недоверчиво спросила она и услышала его приглушенный смех.

– Уж, конечно, не Фред Аберкромби, или ты, может, надеялась, что именно он?

– Фред Аберкромби?

– Будет тебе, Иден, ты прекрасно знаешь, как он смотрел на тебя весь вечер.

Удивление Иден мгновенно сменилось гневом, но она ничего не успела сказать. Руки Хью уже дотянулись до ее душистых волос, пальцы нырнули в шелковые пряди, он повернул ее лицом к себе. Она вдруг замерла.

– Чего ты хочешь? – неуверенно спросила она. В ответ Хью рассмеялся смехом, в котором безошибочно сквозило сожаление:

– Ты еще спрашиваешь, chabeli. Мы же столько времени не были вместе.

– Я совсем не уверена, после того как...

– После чего? – подхватил он, когда она замолчала на полуслове. Иден не отвечала, она только посмотрела на него с едва заметной тревогой в глазах, и Хью опустил руки. – Думаю, ты не можешь забыть Кэролайн Уинтон, но нам незачем говорить о ней.

Она испуганно замерла, когда имя этой женщины сорвалось у него с губ.

– Незачем?

– Совершенно.

– Ты уверен?

И опять руки Хью ласкали ее волосы. Он повернул к себе ее лицо так, чтобы Иден могла посмотреть ему прямо в глаза. Она не смогла отвести взгляд, оба молчали.

– Уж ты-то должна знать лучше других, что в жизни все совсем не так, как кажется вначале, – наконец тихо проговорил Хью. – Внешность так обманчива, то, что видит глаз, не всегда истина. Разве годы в зенане маярского дворца не научили тебя этому?

– Ты хочешь сказать, что я не должна верить своим глазам? – защищаясь, спросила Иден.

– Пора бы тебе понять, что я не имею привычки соблазнять замужних дам в своей гостиной, – ответил Хью, губы у него неожиданно растянулись в улыбке, – если, конечно, эта дама – не моя жена.

Пока Хью говорил все это, его руки спустили ночную сорочку с ее плеч и с наслаждением ласкали волосы. Желание молнией пронзило Иден. Он так давно ее не касался, так давно не смотрел на нее такими голодными глазами! И ей вдруг стало все равно, какие чувства он испытывает к Кэролайн Уинтон. Она забыла холодность и сдержанность, которые он проявил при встрече. Иден задрожала, когда руки Хью коснулись ее, разрушая все препятствия, которые он воздвиг между ними, стирая все, что разделяло их. Сейчас только одно было важно: тепло его губ, прикосновение его сильного тела...

– Фред Аберкромби прав, – прошептал Хью ей на ухо, – мне очень повезло. Нельзя потерять тебя...