Укрощение строптивой

Захват двухэтажного особняка произошёл молниеносно. Я впервые видел в живую, а не по телевизору, как работают спецы. Сначала никого видно не было. Потом бойцы появились словно из ниоткуда. На раз-два перемахнули через высокий кирпичный забор, забегая на него по принесённым раздвижным лестницам. Вот они уже в доме. Прозвучало два одиночных выстрела. Потом ударила очередь. Слышны были крики, потом всё стихло. Я чувствовал, как у меня вспотели ладони. Посмотрел на тестя. Он был бледный. Достал из кармана небольшую цилиндрическую упаковку с таблетками. Вытряхнул пару маленьких таблеток и положил под язык. Я впервые видел, как Александр Осипович принимал лекарство. Я только не понял, что это было — от сердца или просто успокоительные. Спрашивать не стал. У генерала ФСБ ожила рация.

— Первый, я второй, приём.

— Первый на связи. Что у вас?

— Всё закончено. Дом полностью зачищен. У противника один двухсотый и один трехсотый. За стволы схватились. Объект обнаружен. Живая, но в неадеквате.

— Понял второй. Мы идём. — Посмотрел на ещё одного офицера. — Скорая где?

— Уже подъезжает.

— Хорошо. Ну что, Саш, пошли. Кристину обнаружили.

Мы с тестем чуть ли не бегом заскочили в дом. Около дома на земле лежало три человека. Один был точно мертвый, остальные двое лицом вниз и руки держали на затылке. Около них стояли трое спецов с автоматами. В доме ещё было пятеро. Один раненный, его перевязывали. Остальные так же лежали на полу. Я забежал на второй этаж. Возле открытой двери в комнату стояло двое бойцов. Один из них глядя на меня кивнул в глубь комнаты. На кровати я увидел Кристину. Она была полностью обнажена. Глаза закрыты. Её нагота была прикрыта каким-то покрывалом. Рядом на полу лежал Кошелев, тоже голый. Тут же находилось ещё двое спецназовцев.

— Мы прикрыли её. — Сказал один из них. Я сел на кровать рядом с женой.

— Кристя. Кристина. — Погладил её по лицу. — Слышишь меня, родная?

— Ей что-то вкололи. — Услышал я голос того же бойца. — Сейчас врачи приедут. Скорая на подходе.

Посмотрел на лежащего Кошелева. Встал с кровати.

— Встань! — Он посмотрел на меня снизу вверх, засмеялся.

— Что сопляк? Надо было сразу мне девку отдать, по хорошему. Теперь она моя!

— Встань. Парни, пожалуйста поднимите эту мразь.

Бойцы схватили его за руки и подняли. Он продолжал смеяться. Его глаза ненормально блестели.

— Она моя сопляк. Ты опоздал.

Я ударил его резко в лицо. Если бы его не держали, то он улетел бы куда-нибудь. Бил со всей злости. Он заткнулся.

— Степан! Остановись. — Меня схватил за руку генерал ФСБ, зашедший в комнату в месте с тестем и полицейским генералом. Я рванулся к Кошелеву, но меня оттащили. — Остынь!

Грудь ходила у меня ходуном. Ярость буквально разрывала меня на части.

Тесть подошёл к Кошелеву.

— Твоего ничего уже нет, Кошелёк. Даже твоя никчёмная жизнь уже тебе не принадлежит. Ты уже, по сути, мертвый.

— Брось, Штерн. Надо было мне отдать дочь! Я её настоящий муж, а не этот сопляк. Не пугай меня. Это тебе конец.

— Думаешь, что за тебя кто-то впряжётся? Нет, Кошелёк. В таком дерьме никто мараться не будет. Прощай, Кошелёк.

— Убрать! — Скомандовал генерал и урода утащили, надев наручники.

Кристину обернув в покрывало, сам на руках перенёс на улицу. Там её положил на носилки. В больницу приехал вместе с врачами. Как позже сказали, ей вкололи какую-то химию. В себя она пришла только на следующее утро. Я был рядом. Она плакала. Я прижимал её голову к своей груди. Целовал в макушку.

— Всё хорошо, родная. Всё закончилось. Ты ни в чём не виновата. Скоро мы домой поедем. Там мальчишки тебя ждут. Они по маме соскучились.

Кристину продержали в больнице ещё три дня. Только убедившись, что последствий не наступило, отпустили домой. Почти месяц Кристина отходила от пережитого потрясения. Была молчалива. Боялась оставаться одна. Держала меня постоянно за руку, часто плакала. С ней работал семейный психолог. Серьёзный дядька в годах. Только по прошествии месяца она наконец улыбнулась.

Скандал с похищением Кристины Александровны Штерн-Серёгиной, жена взяла двойную фамилию, разразился серьёзный. Естественно влезать в это дело никто желанием не горел. Кошелев повесился в своей камере спустя три недели после ареста. Сам повесился или ему помогли, я не знаю. Уточнять у тестя не стал. И конечно же тесть не был бы самим собой если бы не откусил порядка шестидесяти процентов активов Кошелева. Остальное растащили другие хищники.

Так как я постоянно находился с женой, поехать на гонки не смог. Но мелким уже пообещали, поэтому с ними поехал дед, в компании со своим полицейским генералом. Когда они вернулись у мальчишек эмоции били через край, особенно у Костика. Смотрел на их горящие глаза, выслушивал о том, как там круто. Тесть только усмехался.

Постепенно Кристина пришла в норму. Мы, даже взяв детей, съездили за границу, в Испанию, купались в Средиземном море. О произошедшем мы с ней не говорили. Словно вычеркнули из памяти. Да и сама Кристина почти ничего не помнила, так как постоянно находилась тогда в наркотическом дурмане.