Укрощение строптивой

Ирма сидела в классическом красном «Феррари», более чем за полмиллиона баксов.

— Привет ещё раз, Стёпа! — Сверкнула белозубой улыбкой мадам.

— Привет, Ирма. А что не в купе своём четырехсотом приехала?

— Да вот, решила на этой прокатиться. А то вдруг ты подумаешь, что я тебя обманула и пыль в глаза пускала.

— Да ну что ты! Я тебе сразу поверил. Я вообще удивлен, что ты не на космической ракете прилетела. — Ирма хохотнула.

— Ну что? Едем?

— Едем. Куда я денусь. Хотя надо было лучше такси вызвать.

— Стёп! Что б я так жил! — Проговорил Валерка.

— Валер, живи лучше так, как сейчас живёшь. Поверь, целее будешь.

М-да! На «Ламборджини» я, как и Иван не прокатился, но вот на «Феррари» очень даже. Долетели, как на сверхзвуковом истребителе. Остановились перед воротами. Они открылись. Ага, это Сева. Видать от моего тестя команду получил. Мы заехали.

— Здорово, Сева!

— Здорово, Стёпа.

— Что тут? — Сева махнул рукой.

— Трындец тут полный. Я туда даже не суюсь. Ну его. От греха подальше. Но она какую-то электронику разгромила. Не знаю, что именно, мне Лексееч сказал. Сейчас Кристина Александровна успокоилась. Целый день тишина. Сиделка сказала, что она ни на что не реагирует. Короче, Стёпа, ты это, разберись.

— Да уж куда я денусь.

Пошёл в дом. Ирма шла за мной. Поднялся на второй этаж. Встретил сиделку.

— Здравствуйте, Людмила Борисовна. Как Кристина?

— Здравствуйте, Степан Олегович. Плохо. Кровать свою повредила. Лекарства принимать отказывается, ничего не ест. Никого видеть не хочет. Плакала постоянно. Сейчас уже почти целый день лежит, молчит и ни на что не реагирует. Я уже врачей хотела вызвать. Позвонила Александру Осиповичу. Он потом мне сказал, чтобы я Вас дожидалась.

— Спасибо, Людмила Борисовна. Пойду с ней разговаривать. Ирма, ты пока здесь подожди.

— Конечно. Всё нормально, Стёпа. Иди.

Остановился перед дверью комнаты. Неожиданно меня бросило в холодный пот. Почувствовал, как вспотели руки. Было такое же чувство, как перед первым прыжком с парашютом. Что застыл? Давай двигай поршнями. Разгребай свой косяк. Надавил на ручку, открыл дверь. Подошёл к постели. Кристина не реагировала. Глаза её были закрыты. Она осунулась, была бледной. Взял стул и сел рядом с её постелью.

— Кристина. — Проговорил я в пол голоса. — Кристина, я знаю, что ты меня слышишь. Посмотри на меня. Пожалуйста.

Ей веки дрогнули, но глаза она не открыла. Мало того отвернула от меня лицо. Её руки лежали поверх одеяла. Заметил, как она скомкала его. Потом пальцы разжались. Они подрагивали.

— Кристин. Прости меня. Я не знаю, что сказать. Могу только поклясться, что такого больше не повторится. — Помолчал некоторое время. Она продолжала отворачиваться от меня. Положил свои руки на её. Она не отдернула. Только опять скомкала одеяло. — Крис. Я не думал, что ты так отреагируешь. Понимаешь, я считал, что ты не воспринимаешь меня как… Как мужа, как любимого человека. Ты же всегда меня гнала от себя, ругалась, хотела, чтобы я исчез. Кто я тебе Кристина? Муж? Но если так, то почему тогда ты мне так изменила в том борделе? — Почувствовал, как она вздрогнула. Медленно вытащила свои руки из-под моих, закрыла лицо руками и заплакала. Вот чёрт. Может не надо было это говорить? Но эта сцена всё ещё иногда появлялась у меня перед глазами. — Понимаешь, я всё время считал, что наш с тобой брак, это фикция. Да, у нас с тобой есть двое детей. Да, мы по закону являемся мужем и женой. Но что в реальности, Кристина? Есть ли эта семья? Ты как сама считаешь? Надо ответить на этот вопрос и прежде всего самой себе. Я не считал, что у нас с тобой есть семья.

Она убрала руки от лица. Оно было мокрое от слёз.

— Ты мне за это мстишь, Стёпа? — Спросила она тихим голосом.

— Нет. За что было мстить? За то, что ты изменила мужу, которого не любила, которого ненавидела? За которого тебя выдали насильно? Изменила мужу, который и тебя не любил? Нет, Крис, я тебе не мстил. Я же сказал тебе — просто я не считал, что мы с тобой семья. И дело не в том, что ты сейчас в таком состоянии. Если двое друг друга любят, то не важно в каком состоянии один из них. Здоров он или болен. Он всё равно остаётся любимым человеком. Ведь не просто же так звучит клятва: «Клянусь любить тебя в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас».

— Почему же ты пришёл, тогда в больницу?

— Потому, что ты нуждалась во мне.

— А если нужда пропадёт?

— Я уйду.

— Стёпа, скажи мне только честно, ты меня не любишь?

Я молча смотрел на неё. Смотрел в её глаза. Она смотрела в мои. Глядела ожидающе, словно ей обещали целую жизнь.

— Кристина, а ты готова дать эту клятву?

— Ту о которой ты сейчас сказал?

— Да. Клятву любви, клятву верности.

— Готова.