Укрощение строптивой

— Ирма, я тебе что, отбойный молоток? Дай отдохнуть. Мне не 20 лет. И вообще, пошли в спальную.

— Ты зовёшь меня в вашу с Кристиной спальную?

— Зову. Ирма, раз уж у нас так сложилась. Дети общие. Ты не чужой человек. Пожениться нам нужно. Но не сейчас. Надо год выдержать после смерти Кристины. И исполнить её последнюю волю.

— Какую, Стёпа?

— Она хотела, чтобы ты стала матерью нашим с ней детям.

Ирма уткнулась мне в плечо и заревела. Я гладил её по голове, по спине.

— Успокойся. Пойдём в спальную. Сполоснёмся и пойдём…

Часть 5. Исцеление. Глава 3.

Дети сидели всем гуртом за столом и рисовали. Да именно, рисовали мне подарок на День рождения. Костя с Игорем, естественно, машины. Друг у друга подглядывали и воровали идеи. Полина рисовала дом и нас всех. Соня тоже что-то рисовала, глядя на старших братьев и сестру. Вот только я никак не мог понять, что именно она рисует. Какой-то постмодернизм. Чёрточки, кружочки. Только успевала менять карандаши и сопела напряжённо. Нарисовав, каждый, не показывая никому, спрятали до завтрашнего дня. Даже Соня, спрятала рисунок себе под подушку. Потом смотрели с детьми мультфильм «Рапунцель». После читал им сказку. Даже мальчишки сидели слушали. Дочитав, увидел, что Поля с Соней уже спят. Поцеловал их в лобик, каждую. Пацанов погнал в их спальную. Наконец дети успокоились. Приехал тесть. Уставший. Но я для него баню сделал, заранее. Хоть он и не просил, но сказал, что день будет напряжённым. Я же приехал пораньше, оставив парней работать с машинами. Хорошо были няньки и воспитатели. Смотрели за ними. Играли и всячески занимали разными делами. Отправил тестя в баню. Попарил. Сделал массаж. Сидели с ним пили чай на травах. Александра Осиповича разморило.

— Спасибо, Стёпа. Хорошо, как стало. Дети то спят?

— Конечно спят. Рисовали мне рисунки на завтрашний День рождения.

— Что нарисовали?

— Точно не знаю. Они мне не показывали. Но я заглядывал, когда они были в процессе. Пацаны машины, Полина дом, Соня… Что Соня нарисовала я так и не понял.

Штерн усмехнулся.

— Главное, что нарисовала.

— Да, главное, что нарисовала.

— Рисунки обязательно в рамочку помести и повесь в комнате. Дети увидят это, поймут, что не зря. Папе очень понравилось. Для детей это самое важное. Я это сейчас только стал понимать. Кристина в детстве делала гербарии. А я никак не реагировал. Весь в бизнесе, в делах. Вот и получил потом. А она ведь тянулась. Это хорошо, Стёпа, что детей много. А не один… Мне бы вернуть то время, я бы не одного гербария Кристины не пропустил.

— Как-то, когда Кристина ходила беременная близнецами, повез я её в лес. Осенью дело было. мы в этот день с ней вообще не ругались. Она молчаливая была. Ходила по лесу, собирала листья. Всякие разные, красивые такие. Жёлтые, оранжевые, разноцветные. А потом рассказала мне, что в детстве любила собирать гербарии. И показывала их родителям. Только эти гербарии никому оказались не нужны. Странный был день. Мы словно с ней были одна семья. Нормальная, полноценная. Я попросил её собрать мне гербарий. Она удивилась, но сделала. Я его поместил в рамку, под стекло. Он до сих пор у меня висит, в квартире родителей.

Мы немного помолчали. Потом Александр Осипович спросил:

— Что с квартирой будешь делать?

— Ничего. Пусть стоит. Это всё что осталось от родителей. Там каждый миллиметр пропитан ими. Мебель, занавески, которые мама ещё вешала. Портреты, картины. Я туда, когда приезжаю, словно в детство своё возвращаюсь. Да и с Кристиной мы там бывали. И Соню там, в квартире родителей зачали. Так что пусть стоит. Я приезжаю туда, убираюсь. Хотя чего там убираться? Пол вымою, пылесосом поработаю. Окна вымою. Занавески и шторы постираю. Мне это не в напряг. Да и Соня почему-то любит там бывать. Почему, сам не знаю. Очень любит смотреть семейный альбом. Фотографии внимательно рассматривает, потом пальчиком тычет и смотрит на меня. А я ей говорю, это твой дедушка. Это твоя бабушка. Это я. Это твоя двоюродная бабушка. Прабабушка, прадед. Разные люди, большинства из которых уже и в живых давно нет. А ей интересно, как я рассказываю, показываю старые фотографии. И такое ощущение, что они рядом, здесь со мной и дочкой. А потом она засыпает и спит так сладко.

— Наверное, ты прав, Стёпа. Сонечка становится всё больше похожей на свою мать.

— Да, Александр Осипович. Такая же светловолосая и голубоглазая.

— Ладно, Стёпа. Пойду я спать. Завтра у нас праздник. — Он усмехнулся. — Так что надо набраться сил. Я специально разобрался со всеми срочными делами, так что, несколько дней буду здесь, с внуками.

— Идите, Александр Осипович.

Он ушёл. Я ещё немного посидел. Прибрался в парной, в моечной. Открыл вентиляцию, чтобы всё просохло. Бассейн я не набирал. Когда прошёл в спальную Ирмы ещё не было. Позвонил ей.

— Алё, Стёпа?

— Ирма, ты домой то приедешь ночевать? Тебя ждать?

— Да. Стёпа я уже еду. Сейчас, через десять минут буду.

— Ирма, я баню затапливал для Александра Осиповича. Ты будешь?

— Стёп, я устала. Пойду в душ. В баню в следующий раз. Хорошо?