Укрощение строптивой

— Но я ничего плохого не сделала. Это ее сын меня преследует.

— А вот это совершенно не важно! Поверь! Одежда твоя вон там, на стуле лежит. Я ее приготовила. Переодевайся.

Пока я натягивала джинсы и толстовку, на столе уже появился дымящийся капучино. Арина Ивановна насильно усадила меня и сунула в руку бутерброд и чашку.

— Пожалуйста, помогите мне вызвать такси, — попросила я, откусив кусок побольше, чтобы быстрее справиться с завтраком. Я чувствовала, что лучше не спорить, иначе можно потерять драгоценное время.

Арина Ивановна достала телефон и сделала заказ.

— Ты, как выйдешь из дома, иди по дубовой аллее к воротам. Я тебе их открою. Поторопись. Хозяйка вот-вот приедет из аэропорта. У нее самолет прилетел в четыре утра. Охрана уже отправилась за ней.

Я мгновенно оделась и выскочила из дома. Встречи с мамой Антона обычно ничем не хорошим не заканчиваются. По дубовой аллее я летела словно на крыльях. Некогда было любоваться красотой раннего утра.

До ворот оставалось буквально несколько шагов, как они вдруг стали разъезжаться. Что такое? Почему рано? Я припустила изо всех сил и тут… в проеме показалась большая черная машина.

В голову ударила паника. Я заметалась, не зная, куда спрятаться. Кинулась за толстый дуб и упала на землю. Только бы не заметили! Только бы проехали мимо! Была бы моя воля, зарылась бы в листья с головой. От страха поджилки тряслись и зубы стучали.

Автомобиль мелькнул буквально у меня перед носом и направился к площади перед домом. Я облегченно выдохнула, но тут же получила новый стресс: ворота стали закрываться. Меня будто что-то подбросило в воздух. Я кинулась к ним.

— Милочка, и что вы делаете в нашем саду? — раздался ледяной голос и буквально пригвоздил меня к месту.

Я обернулась: у дуба стояла мать Антона и, не мигая, смотрела на меня.

Я встала, отряхнула джинсы от прилипших листьев и только потом подняла глаза. Лучше бы я этого не делала. Взгляд стальных глаз пробуравил меня насквозь и словно парализовал, лишил способности оправдываться и сопротивляться.

Удивительное дело, несмотря на патовую ситуацию, я все же отметила, что Антон очень похож на мать. Только его глаза светились нежностью и любовью, а ее — холодом и презрением.

— Я уже уходу, — с трудом выговорила я, не в силах больше терпеть молчание.

— Интересно, почему так рано? — усмехнулась Анна Анатольевна. — Больше похоже на бегство вора с места преступления.

Она махнула рукой. Откуда-то из-за ее спины вынырнули вчерашние охранники, которые вытаскивали нас с Антоном из пруда. Я шагнула назад и покосилась на ворота: они были закрыты. Через высокую ограду мне не перебраться без помощи, значит, придется терпеть, сколько смогу.

— Слушаем, Анна Анатольевна.

— Мальчики, проверьте эту девицу. Вдруг украла что-нибудь.

— Как вы можете! — возмутилась я.

Это безумное предположение ударило прямо в солнечное сплетение. Тошнота подкатила к горлу. Я судорожно сглотнула, схватилась за сумочку и вытряхнула ее содержимое на дорогу. — Смотрите, ничего нет.

Действительно, кроме кошелька, влажных салфеток и дешевенькой губной помады, я не положила в сумку ничего. В боковом кармашке лежала связка ключей.

Охранники переглянулись, но не двинулись с места.

— Мне вызвать полицию? — спокойно спросила Анна Анатольевна?

— Но…, — замялся высокий темноволосый парень. — Эта девушка вчера прыгнула в пруд, чтобы спасти вашего сына. Никто и сообразить не успел, что случилось, как она уже была в воде.

Я посмотрела на охранников с благодарностью: есть в этом доме достойные люди.

— Просто хорошая реакция, вот и все.

— Но остальные стояли и не двигались.

— Кто остальные?

— Невеста Антона, Николай Сергеевич, его друг.

— И что? Может, эта девчонка таким образом решила завоевать доверие, — она повернулась ко мне. — Снимай куртку.

— Зачем? — я вцепилась рукой в воротник, будто не куртку меня просили снять, а с девственностью расстаться.

— Досмотр будем делать. Мальчики, приступайте!

— Но…, Анна Анатольевна, осень же. Холодно! Пойдемте в дом.

— Нет! — крикнула я. — Смотрите здесь! Я туда не хочу возвращаться.

Я быстро скинула куртку, потом толстовку и осталась в одной футболке. Ветер мгновенно проник под тонкую ткань, но я, не обращая внимания на дрожь, развязала шнурки и сбросила кроссовки.

Я стояла на ледяном асфальте и тряслась от ужаса, холода и нервного напряжения. Один их охранников неуверенно подошел ко мне.

— Руки подними!

Я выполнила приказ и закрыла глаза. «Это сон. Я проснусь дома в своей кровати, умоюсь и пойду на занятия», — уговаривала я себя.

Охранник провел руками по моему телу от плеч до носков, повернул меня спиной. Я чувствовала, как его пальцы лезут ко мне в карман, но только молилась: «Мама, папа, бабуля, помогите. Я ни секунды не хочу больше оставаться в этом доме».

— Ничего нет.

— Лучше смотри. Драгоценности можно засунуть куда угодно.

— Нет.

Меня трясло крупной дрожью. Я обхватила себя руками и открыла глаза: кто посмел возразить хозяйке?

— Что значит «нет»? — в ее голосе звучала угроза.