UKRAINA: От мифа к катастрофе

Язык. Ни для кого не секрет, что где-то в конце II – начале III в. из т.н. праиндоевропейской языковой общности выделилась т.н. праславянская языковая общность, а уже из неё в IX веке отпочковался древнеславянский (церковнославянский) язык. Последний возник среди греческих славян, а затем получил свое дальнейшее развитие и оформление в языковой среде славян Моравии, Македонии и Болгарии. Именно из Болгарии древнеславянский пришел на Русь. А уже только потом, под его сильным влиянием, в X-XIII вв. формируется древнерусский язык. Так утверждает наука.

Далее начинается политика. В конце XIX – начале XX вв., на волне идеологической борьбы за признание «украйинськойи мовы» в качестве отдельного славянского языка, «свидомыми науковцямы» делаются попытки доказать, что придуманный ими украинский язык (о чём я подробно рассказал в предыдущей нашей беседе) произошел непосредственно от праславянского.

Д.Р.: И как? Им это удалось?

А.В.: Вы понимаете, здесь в силу опять-таки вступил фактор чистой, незамутнённой веры. «Свидоми» в своём узком коллективе единомышленников просто верят в то, что украинский язык произошел от праслявянского. И самозабвенно самоудовлетворяются этой верой.

Для них является принципиально важным доказать, что украинский язык очень древний и «самостийный». Ведь факт существования общего для всей Руси древнерусского языка опровергает идею «свидомых» о существовании на территории южной Руси отличного от русского, украинского языка. Наличие западнорусского, и восточнорусского наречий, в рамках единого древнерусского языка их совершенно не устраивало. Им нужен был только «нерусский» язык и ничего другого. Именно поэтому «свидоми» категорически отвергают существование в X-XIII вв. структурно единого, разговорного древнерусского языка. По их мнению, особенности лингвосистемы юга Руси, прежде всего звуковые, чётко выделяются уже в X-XIII вв. в отдельный, древний «русскоукраинский» или «украинскорусский» язык. О как!

Все эти умозрительные конструкции выглядят смешно. Мышление «свидомых», деформированное априорными пропагандистскими установками и политическими мифологемами, вообще штука весьма забавная. С ними разговаривать приходится как с маленькими детьми. По-другому просто невозможно. Иначе – крики, слезы, сопли, обиды и т.п. Хотя среди них есть и такие, которые понимают, что говорят чушь, но считают, что во имя великих национальных идей, можно пламенно, до остервенения, до приступов диареи и чушь нести, лишь бы утвердить свою правоту. Как писал когда-то вождь малорусских украинофилов Драгоманов о популяции первых «украйинцив» Галиции, в Галичині до лінивства мізку прилучаються ще явні хвороби, котрі виносять люди зі шкіл попівської й адвокатської, через котрі, звичайно переходять освічені галичани. Ці хвороби: поверхова балаканина й партійність, при котрій людина й сама зна, що говорить нісенітницю, та вдовольняється тим, що так, мовляв, треба для справи, котру ми тепер боронимо. [63]

А с другой стороны, ну как можно без улыбки слушать мудреные рассуждения «свидомых фахивцив» об особенностях звучания языка, которого никто не слышал? Ну, скажите на милость, откуда они могут знать звуковые особенности живого, разговорного языка запада или востока Древней Руси? Об это можно лишь строить догадки и слагать мифы. И не более того. Тем более, что историческим фактом является то, что русские южной Руси прекрасно понимали русских восточной или северной, и наоборот.

Делать какие-то выводы можно лишь на основании письменных источников, но тут-то «свидомые» как раз вынуждены признать, что в XI-XIII вв. на территории всей Руси существовал один общий письменно-литературный язык, называемый древнерусским. И создан он был на основе слияния местного разговорного с пришлым старославянским (церковнославянским) языком.

Д.Р.: Странно. Отрицается существование общего разговорного языка, но признается общий письменный язык. Какая-то несуразица.

А.В.: Конечно, несуразица. Но дело в том, что отрицать наличие общего для всей Руси письменного древнерусского языка просто невозможно. Ведь другого, альтернативного ему, тогда не существовало, и это доказывается дошедшими до нас письменными памятниками средневековой Руси. Они написаны только на древнерусском языке (с незначительным региональными отличиями). И от этого никуда не деться. А вот фантазировать о разговорном «древнеукраинском» языке, которого из нас никто не слышал и не услышит, можно. Тут открывается огромное пространство для мифотворчества.

Д.Р.: Честно говоря, лингвистические конструкции «свидомых украинцев» выглядят крайне запутанно, надуманно и очень мутно.

А.В.: Как и вся их идеология в целом. Ведь доказывать им приходится совершенно недоказуемые вещи. Отсюда и вся эта изощрённость.

Д.Р.: А может древнерусский язык всё-таки как-то близок к современному украинскому?