Уйти с колеи

У подножия неизвестного

Прилетев рейсом «Рига–Москва», я на электричке, в своё время произведенной на нашей вагонке, ехал в какой-то из районов Подмосковья. Следуя рекомендации Джини, я после прилёта в Москву воспользовался общественным транспортом.

– Такси будет дорого, к тому же потребуются большие затраты твоей энергии, чтобы не быть облапошенным. Да и по московским пробкам быстрее проехать не удастся, – сказала она на прощание.

Это было не единственное напутствие Джини.

– Если не понимаешь чего-то из того, что происходит, или что-то тебе кажется неправильным, пожалуйста, не отвергай этого сразу! Просто прими к сведению, что может быть иначе, чем тебе казалось до сих пор. И предайся тому, что там происходит. Воспринимай это как игру, как приключение, в которое ты согласился ввязаться.

Я ничего не ответил Джини, хотя чувствовал, что её слова вызвали во мне внутреннюю тревогу. Это меня пугало. Всякий раз, когда я вспоминал этот разговор с Джини, в моём солнечном сплетении что-то сжималось. Значит, по мнению Джини, я что-то мог не понять? Что-то не принять? И куда же я на самом деле направляюсь? Что там со мной сделают?

Однако одновременно со страхом во мне обитало нечто иное, что было сильнее. Этим «нечто» было доверие. Я доверял Джини! Возможно, это была та самая соломинка, за которую я в ужасе схватился, целиком положившись на нее, потому что больше положиться мне было не на что. Вспомнил где-то давно вычитанную сентенцию, что доверие является противоположностью страха. Ну да, в тот раз, читая, я не понял, что это значит. Теперь, сидя в поезде, я это пережил.

Я подумал, что, вероятно, так действует, то, что Джини назвала принятием к сведению. Ведь, отбрось я тогда этот вывод как нелепый, вряд ли я бы сейчас его вспомнил. Быть может, всё, что принято к сведению, подобно семени? Если оно истинно или пригодно, то в какой-то момент хранимая в семечке мудрость прорастает, расцветает и становится частью человека. Но если оно ложно и неприменимо, то семя и не взойдет. Вот и всё.

Проехав больше часа, я вышел на нужной станции. Дальше общественный транспорт не курсировал. У меня был номер телефона, по нему следовало позвонить, чтобы за мной приехали организаторы мероприятия. Спустя пару десятков минут к условленному месту у входа на станцию подъехал оппель, причем, местами ржавенький. Простота автомобиля мне импонировала, поскольку, в известной мере, говорила о простоте мероприятия. При обучении руководству организациями иногда привлекается понятие «The Moment of Truth» – момент истины, которое отражает деятельность организации. Например, во время кризиса один из американских гигантов автомобилестроения не получил поддержку правительства, потому что руководство предприятия явилось с просьбой о финансовой помощи на частном самолёте. Ржавенький оппель увеличил доверие к избранному мной пути. Это вдохновляло и радовало. Однако недолго.

Примерно через двадцать минут мы приехали на вроде бы базу отдыха. По крайней мере, похоже, что в советские времена здесь была именно база отдыха. Территория обнесена забором, вдоль которого размещались небольшие домики, вероятно, для гостей. В середине территории стояло двухэтажное здание с залом, столовой, а также жилыми номерами на втором этаже. Возле здания располагался относительно большой искусственный водоём – он был похож на пруд, искусственно соединенный с небольшой речушкой, протекавшей невдалеке.

– Ты впервые на таком мероприятии? – спросила у меня женщина, которая, очевидно, исполняла функции администратора мероприятия.

– Да, – ответил я. – Впервые. Поэтому не представляю, что меня здесь ждёт…

– В таком случае поздравляю с почином! Удачи! Встречаемся в пять в зале, – сказала женщина с улыбкой и дала мне ключи от жилого домика.

Сказанное женщиной о почине возбудило во мне ту самую тревогу, которую я ощутил во время последнего разговора с Джини. Я медленно нёс свой чемодан с вещами и чувствовал, что оживлённость окружающих меня людей всё более усиливала уже знакомое ощущение давления в области солнечного сплетения. Мне стало действительно страшно! Я приблизился к чему-то большому и мне неизвестному. Неведомое меня страшило. Очень страшило! Но был ли у меня путь назад? Отпуск я получил и добровольно, и почти принудительно – на работу вернуться я не мог. Три недели бесцельно томиться, чтобы потом снова вернуться в старую колею, в депо? Депо! Нет!!!

Не дойдя до своего домика, я присел на скамеечку у пруда. Внутренне ощутил себя так, будто сижу у подножия неизвестности. Я словно раздвоился. Одна моя часть до безумия боялась этой неизвестности. Вторая моя часть побуждала нырнуть в нее. Я чувствовал, что сейчас побеждает вторая часть, но только потому, что бежать мне было некуда.

Примерно без четверти пять я, взволнованный и с натянутыми нервами, вошёл в зал.