Уйти по воде

Как хорошо было бездумно стоять, глядя в окно, в этой сонной кухне с горой немытых тарелок у раковины, с оплывшим на кружевной бумажной салфетке ополовиненным и растерявшим свой праздничный блеск тортом, с пустой бутылкой шампанского у ножки стола, со свисающими мандариновыми шкурками, со всеми этими бокалами и салатницами, пристроенными кое-как второпях, в темноте, когда в голове хмель, шум, когда ты весь еще – там, в комнате со всеми, а сюда только забежал на минутку.

Сейчас, в дневном свете, приглушенном как будто и смягченном пушистым новым снегом, все казалось таким милым, уютным и сонным.

Катя задумчиво покрутила проволочку на пробке от шампанского.

Неужели я и правда думала, что умру? Так всегда бывает во сне – веришь вдруг тому, чего нет и быть не может, проснешься – и даже смешно Кончилась страшная сказка, страшный сон, долгая темная ночь, и наступил белый день – Новый год, за ним и Рождество. Новая жизнь.

Как там пишут в книгах? «Кризис миновал»?

Дайте больному бульону и хересу – холодца и торта в нашем случае, ему требуется восстановить силы

Она включила чайник, полезла за чистой чашкой и услышала на улице крики

Это пьяный мужичок, размахивая бутылкой, кричал – то ли бегающей по двору собаке, то ли сонным окнам, то ли лично Кате: «С Новым годом!» А собака все петляла по двору, как будто хотела оставить целое послание из своих следов – тому, кто сумеет его прочитать.

Ιθάκη (Итака, греч.)

(эпилог)

В улицу Эрму она нырнула, как в иное измерение, тут же вынырнув в галдящем на разных языках, пыльном, жарком, безумном туристическом вавилоне. Все крутилось перед глазами – белые скатерти столиков кафе, торговцы кукурузой, витрины бутиков, понтийцы – продавцы шуб, моментально вычисляющие бывших соотечественников и пугающие внезапным вопросом на русском «Шубы недорогие хотите?»; два мальчишки с заунывно воющими бузукой и скрипкой, просящие денег прямо посреди дороги, синие маячки на полицейских мотоциклах, осторожно пробивающих себе дорогу в толпе, круглые ярко-красные бусины четок в чьей-то смуглой до черноты руке, смятые макдональдсовские стаканчики, обрывки бумаги на серых камнях мостовой и над всем этим – бесконечное, огромное, вечное солнце, которое заливает этот город уже больше трех тысяч лет

Из-под темных очков тек пот, она сняла их и тут же снова надела – солнце просто невыносимо слепит. Площадь Монастираки, грязные плиты, загаженные голубями, бесконечные гудки машин сзади, гвалт уличных кафе, набитых туристами, и вдруг слева внезапно выплыл Акрополь, как огромный корабль, высоко наверху, нереальный, необыкновенный – неужто не нарисован? Как будто врезан из другой реальности – высокий каменистый склон, поросший елями, взметнувшиеся ввысь колонны, и только какая-то строительная техника еще убеждала – нет, не снится, настоящий

Обливаясь потом, изнывая от жары, сглатывая судорожно сухим горлом, прихрамывая на уже стертую и саднящую при каждом шаге ногу, она отошла в сторонку, чтобы взглянуть на карту. Один путь был длинным, огибающим холм Акрополя с запада, она чувствовала, что сил на него уже нет Карта еще уверяла, что можно пойти налево, подняться с другой стороны, хотя слева, казалось, идут какие-то трущобы, но вдруг мелькнула полустертая табличка «Акрополис» со стрелкой – да, туда.

Подъем вверх, долгий, тяжкий, по широким ступеням она упорно ползла и ползла вперед, поражаясь удивительной тишине – маленькие домики, заросшие зеленью, листва бросает кружевные тени на мостовую, местами покосившиеся крыши, крошечные балконы, коты ревниво и настороженно наблюдают, примостившись на карнизе, и – никого, ни души. Плака – так называется этот маленький город, старинный квартал, точно! Еще один поворот – и чудо, мелькнули чьи-то ноги наверху, осталось немного, рывок, она вышла к краю какой-то зеленой решетки. Дальше дорога шла ровно, без подъемов – по ней опять брели толпы людей, и туда, и обратно До Акрополя рукой подать. Финишная прямая.

Теперь можно было немного отдышаться.

Безумием было тащиться по жаре в самый полдень в центр города, не успев прийти в себя после перелета, не разобрав чемодан, имея всего два часа свободного времени, но с того самого звонка Анны Александровны – «Вы не хотите съездить в Грецию?» – она уже знала: первые ее шаги по этой удивительной стране должны начаться с Акрополя, когда она пройдет через пропилеи, прикоснется своей рукой к мраморной вечности, как будто примет в себя часть этого удивительного, необъяснимого бессмертия.

Возле касс она в растерянности остановилась. Огромный, дергающийся во все стороны, изгибающийся хвост очереди – это куда, это на Акрополь?!