Уйти, чтобы выжить

Проверив, как работают ретрансляторы, мальчик отправился готовить ещё один дирижабль, грузовой, который должен доставить к деревне камеры, замаскированные под куски мха. В путь он их отправил, когда уже начало темнеть, ведя дирижабль по приборам. Высыпав камеры на присмотренную поляну, он вернул грузовой дирижабль домой и отправил в полёт небольшой вертолёт с инфракрасным прожектором. Смотреть на мир в зеленоватом свете не очень удобно, но практика — вещь полезная. Вертолёт перемещался значительно быстрее дирижаблей и уже через двадцать минут был на месте. Вот он завис над разбросанными камерами и выпустил электромагнит на тросике, ухватил первую камеру, подтянул к себе. Володя развернул вертолёт к деревне, надеясь, что шум его лопастей никого не потревожит, и стал высматривать место, куда пристроить первую камеру. Днём он заметил, что много людей собирается на небольшой площади в центре, потому направил вертолёт туда. Вот вертолёт завис над домом, спустил тросик. Внутри «мха» заработал гироскоп, ориентируя камеры и высокочувствительный направленный микрофон в нужную сторону. Отключил магнит… всё, камера установлена. Володя включил её и проверил, как всё работает, после чего отключил, оставив дожидаться утра. Эта камера также работала от солнечной батареи, не очень большой, поскольку главным была маскировка. Аккумулятор же способен был обеспечить работу камеры в течение трёх дней максимум. Правда, если дни стояли ясные и солнечные батареи успевали хоть немного пополнить энергию, то время работы возрастало до шести дней, после чего внутри разбивался баллончик с кислотой, уничтожавшей всю тонкую аппаратуру. Однако камеры Володя жалеть не собирался. Этого добра у него хватало — в одном контейнере их умещалось около шестисот штук, а контейнеров передали двенадцать. По-хорошему их следовало всё-таки установить в городе — это был намного лучший объект для наблюдения, чем деревня, но для начала Володя решил потренироваться, выяснив все слабые места в их работе.

Вокруг площади мальчик расставил десять камер, потом разбросал остальные в разных местах деревни. Особенно он гордился тем, что одну удалось установить на стропилах в трактире — вовремя заметил открытое окно. Пришлось постараться, чтобы не разбить вертолёт, но дело того стоило. Расставив все камеры, Володя вернул вертолёт на базу и с чистой совестью отправился спать — завтра должна начать поступать первая информация о разговорном языке. Главное, правильно соотнести слова и действия, и тут должна была помочь лингвоаналитическая программа. Впрочем, честно говоря, доверял ей Володя мало.

С утра поставив всю аппаратуру на запись, мальчик занялся своими делами, а после обеда принялся за анализ записанного, до рези в глазах всматриваясь в скверного качества изображение (экономил место на винте) и вслушивался в слова, пытаясь понять, что к чему относится. Программа и в самом деле не оправдала надежд, но тут дело было ещё в том, что ей нужны хоть какие-то исходные данные. Когда наберётся хотя бы небольшой словарь, она сумеет по знакомым словам достроить фразы, подбирая смысл. И чем больше будет расти словарь — тем эффективнее она станет работать. Пока же изучение шло медленно, и через несколько часов мальчик был уверен только в двух новых словах: «хлеб» и «конь». Надежды же на микрофон в трактире себя не оправдали, слишком много специфической лексики там употребляли. Прослушав несколько раз одну запись, Володя уверился, что при случае сможет обматерить на местном языке любого, даже не понимая смысла сказанного. Эти записи он решил отложить на будущее, после чего увеличил разрешение камеры — если звуковая информация не очень помогла, то визуальная оказалась бесценной: мальчик получил сведения о покупательной способности местных монет — золотом за день не расплатился никто. Даже серебром не расплачивались — только медью.

Устало откинувшись на стуле, Володя отключил всю аппаратуру и отправился готовить еду. Что ж, быстрого результата никто и не ждал — ясно, что работы тут на месяцы, так что зря Александр Петрович брал с него слово, чтобы он не сразу шёл к людям. Какое тут «пойдёшь», если даже языка не знаешь. Как общаться-то? Чужаков в эти времена не очень любили, а уж чужаков, которые даже изъясняться толком не могут… Так что работать и работать.