Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939

Следующим развитием идей Черчилля стало рассмотрение существующего состояния прессы в плоскости ее взаимоотношений с государством. По мнению автора, в 1930-е годы давно обсуждаемая тема вмешательства государства в СМИ приобрела новое звучание. Под контроль было взято не только издание печатной продукции и радиопередачи: государство наложило свою руку и на телевидение, и на новый вид искусства — кино. Анализируя создание фильмов в условиях диктатуры, Черчилль приходит к выводу, что «пропаганда в кино наиболее эффективна, когда создается атмосфера, и совершенно неэффективна, когда трубятся лозунги». Кино, по мнению Черчилля, может существовать «и даже процветать» в условиях контроля со стороны государства, но «лиши журналистику свободы — и она умрет». Для подтверждения своих слов он приводит пример Германии: «Издания, объявленные вне закона или закованные в кандалы, лишенные независимости и права свободно выражать свое честное мнение, погибают одно за другим. Те же газеты, которые остались и являются раболепным рупором режима, вырождаются с каждым днем». С учетом этих наблюдений Черчилль выводит «общий принцип», что «диктатура и свобода прессы — несовместимы». По его мнению, свободная пресса является «не смыкающим глаз хранителем всех остальных прав свободного человека», она «представляет собой самого опасного врага тирании»[2251].

Но даже в тех странах, которые избежали диктатуры и в которых нет ведомств, подобных Министерству пропаганды доктора Геббельса, свобода прессы является понятием относительным. Средства массовой информации представляют собой открытые системы. Не только они воздействуют на внешнюю среду, но и внешняя среда воздействует на них. Есть факторы, которыми нельзя пренебрегать, особенно когда борешься за прибыль и повышение рентабельности. И основной из них — это реклама.

В том, что без рекламодателей не издается ни один журнал или газета, британский политик мог убедиться на собственном опыте, когда, например, на одной странице с текстом его статей, содержащих критику нацизма и анализ острейших проблем современности, четверть полосы отводилась под рекламу станков и бритвенных лезвий Gillette[2252], спортивных рубашек Ruggers и кондиционеров[2253]. Были статьи, в которых половину полосы с рассуждениями автора занимала реклама бензина[2254], ментоловых сигарет Spud[2255], лекарства Bayer Aspirin, тостеров и жевательных резинок Wrigley’s Double Mint[2256].

Не меньшее влияние на отбор материала и на смысл закладываемых в статьи идей способен оказать другой обладатель существенных для выживания СМИ ресурсов — владелец издания.

В своей статье Черчилль придерживается позитивного взгляда, что ни в отношении диктата со стороны владельца, ни в отношении пагубного воздействия со стороны рекламодателей причин для беспокойства нет. Он рассматривает рекламу исключительно как двигатель торговли и поощрения коммерческой активности, а рекламодателей — как бизнесменов, которым не столько интересна политика, сколько объемы продаж того издания, где они размещают объявления своих товаров[2257].

Черчилль не упускает из виду еще один фактор: авторы. Обладая общепризнанной у широкой публики популярностью, они способны привлечь читательскую аудиторию, увеличив тираж издания. Такой вариант значительно повышает привлекательность журналистов в глазах издателей. Не упоминая об этом в своей статье, сам он частенько разыгрывал эту карту. В его тандеме с издателями каждый получал что-то свое. Редакторы имели тираж, Черчилль — гонорар, площадку для выражения собственной точки зрения, а также пусть и небольшой, но хорошо зарекомендовавший себя инструмент влияния на политическое руководство и принимаемые им решения.

В теории все оказалось просто. На практике — нет. Даже в тех странах, которые Черчилль называл свободными, свобода носила далеко не безусловный характер. Когда молодой патриций начинал политическую карьеру, пресса, хотя и испытывала на себе влияние властей предержащих, продолжала удерживать свою свободу и независимость на достаточно высоком уровне. Журналисты могли спокойно брать интервью у интересующих их депутатов, чиновников и даже министров с последующей публикацией этих материалов. Так продолжалось до 1929 года, когда премьер-министр Рамсей Макдональд создал при аппарате главы правительства пресс-службу. Отныне информация журналистам стала поступать не напрямую, а через специально организованные пресс-конференции и брифинги. При этом предаваемые огласке данные стали дозироваться и контролироваться. Вначале журналисты с неохотой восприняли предложенные нововведения. Однако затем, довольные сокращением трудозатрат для получения ценных сведений, а также тешимые иллюзией, что они получают важные и недоступные другим горячие факты, приняли эти изменения.