Уинстон, берегись!

Думай, Уинстон, думай! – подстегивал я себя. Ну хорошо, коробка плотно заклеена. Что с ней можно сделать? Расцарапать? Я уже пытался, но картон слишком плотный, когти в нем застревают, и это очень больно. Разгрызть? Картон такой гладкий, что укусить его почти невозможно. Я предпринял еще одну попытку, но зубы оставляли на поверхности лишь мокрые следы. В задумчивости я переступал с лапы на лапу. Фу, теперь еще и дно в этом месте все осклизлое, мокрое и мягкое от моей слюны – как противно!

В этот момент на меня наконец-то снизошло озарение! Осклизлое, мокрое и мягкое! Вот именно! Нужно, если так можно выразиться, прослюнявить дно коробки насквозь, тогда у меня будет шанс продрать в нем дыру когтями!

Я тут же взялся за работу: улегся на дно коробки и стал слюнявить его изо всех сил. Будь я собакой, дело шло бы гораздо быстрее! Наверное, чтобы ускорить процесс, нужно представлять себе всякие вкусности, например паштет из гусиной печенки. Или вителло тоннато. Или ливерную колбасу. Или жирненькую сардину в масле. Или нарезку из лосося. Или, или, или…

Спустя какое-то время получилось большое мокрое пятно, и я принялся расцарапывать его когтями. И действительно, все получилось! Сначала из картона выдирались маленькие кусочки, затем куски побольше. Я все рвал и рвал его – и в какой-то момент почувствовал под лапами холодный складской пол.

Оторвав последний крупный кусок, я понял, что дело сделано. Дыра в дне коробки стала достаточно большой, и я мог в нее пролезть. Я начал раскачивать стенки коробки, опрокинул ее набок и, просунув лапы в дыру, попытался в нее протиснуться. В процессе я немножко застрял, коробка впилась мне в бока, но я не сдавался. Муррр-мяу, а ведь мне и правда не помешало бы немножечко похудеть! Еще раз посильнее втянув живот, я наконец выбрался наружу. Фух! Ну вот, одно дело сделано!

Совершенно обессиленный, я уселся рядом с коробкой и перевел дух. Снаружи было не так темно – через два небольших зарешеченных окошка в холодильную камеру проникал тусклый свет. И тут я столкнулся со следующей проблемой – как выбраться из этого помещения? Про дверь и думать было нечего – она надежно заперта снаружи. Деннис был совершенно прав: открыть ее не помогут никакие трюки, тут и величайший фокусник бы спасовал. Вариант позвать на помощь тоже отпадает – мое мяуканье за этими стенами никто не услышит. По крайней мере, я за весь вечер ни разу не слышал голосов посетителей.

Но помощь мне была просто необходима – иначе мое бегство было обречено на провал. Я еще раз хорошенько осмотрелся. По стенам были развешаны полки, с потолка свисали два больших окорока. Дальше дверь – а над дверью камера. М-да, будь я человеком, мне ничего не стоило бы помахать в нее и привлечь к себе внимание Вернера, Киры, Тома – или кого-то еще, кто сейчас сидел на другом конце провода и вел видеонаблюдение. Пришлось признать неутешительный факт: зона охвата камеры заканчивалась примерно за метр от пола и в объектив не попадал даже кончик моего вытянутого вверх хвоста. К тому же черную кошку на темном фоне вообще не так-то просто разглядеть.

Значит, размышлял я, мне нужно каким-то образом стать больше или хотя бы выше, и к тому же еще как-то выделиться. Надо бы… можно бы… Я посмотрел вверх, на окорок – и вот оно: второе озарение за день! Если запрыгнуть туда, я, во-первых, буду болтаться прямо перед камерой, а во-вторых, стану заметным! И если мне повезет, Кира обратит на это внимание и сразу поспешит мне на помощь, а я, в свою очередь, смогу спасти Одетту!

Пара шагов назад, разбег, прыжок – и… вот черт! Не допрыгнул! Я сделал еще три или четыре попытки, но все они окончились провалом. Окорока висели слишком высоко. А что, если забраться на полку и оттуда прыгнуть на ветчину? Правда, очень уж велики шансы свалиться на пол и что-нибудь себе сломать. А если использовать коробку как подставку? Это сократит расстояние до окорока. Да, это может сработать! Возможно, это мой единственный шанс.

Полный решимости этим шансом воспользоваться, я придвинул коробку к окороку так, что она оказалась прямо под ним. Забрался на нее, подпрыгнул – и снова промахнулся. Совсем чуть-чуть – но «чуть-чуть», как известно, не считается.