Уинстон, берегись!

– Слушай, ну если дела так плохи, нужно как можно скорее ехать к доктору Вильмес. Хотя, учитывая время суток, скорее даже в круглосуточную ветеринарную клинику. Может быть, тебе там промоют желудок или сделают что-то еще. Мама до сих пор гостит у тети Ольги в Кельне, поэтому я разбужу Вернера. Только подожди минутку, мне нужно одеться.

Так, стоп! ЧТО?! Ветеринарная клиника?! Промывание желудка?! Я-то думал, что лечением будет, например, массаж живота и сон в обнимку с Кирой под одеялом до тех пор, пока мне не станет лучше! От ужаса я даже перестал стонать и прижался к Кире.

– Вот как? То есть все не так уж плохо? На карете «скорой помощи» в больницу не поедем? – Даже в неверном свете ночника я заметил на лице Киры насмешливую улыбку. Превозмогая боль, я через силу заставил себя замурлыкать, чтобы она догадалась, что все поняла правильно. – Что ж, раз уж спасательная операция отменяется, давай я хотя бы наполню тебе грелку и ты поспишь сегодня рядом со мной. А если к утру не поправишься, тогда поедем к ветеринару – с этим, наверное, можно еще немного повременить. Как думаешь?

Мур, мур, МУР! Именно так, милая моя! А теперь неси скорее грелку!

– Беата, прошу тебя, успокойся. Никто не собирался тебя отравить, ну что за ерунда!

Святые сардины в масле! Это что за суматоха с утра пораньше? Вообще-то я остро нуждаюсь в покое: несмотря на грелку и почесывание живота, ночью я почти не сомкнул глаз. Даже Кира, собираясь утром в школу, ходила на цыпочках и потом неслышно выскользнула из комнаты, чтобы не потревожить мой сон. Так почему же теперь тут такой шум?!

Я покосился на ночной столик с будильником. После нашего с Кирой обмена телами я, пожалуй, единственный кот в мире, который разбирается в показаниях часов и всяких таких человеческих штуках. 11:30. Ну ладно. Половина двенадцатого – это не такая несусветная рань, как я решил поначалу. Но все же! С трудом приподнявшись, я с облегчением обнаружил, что живот уже не болит. За дверью все еще продолжали шуметь.

– В самом деле, Беата, Анна не уборщица! Она моя экономка. Ну конечно же, разница есть.

Я спрыгнул с кровати и с любопытством сунул нос в приоткрытую дверь Кириной комнаты. Вернер расхаживал по коридору с беспроводным телефоном и, похоже, разговаривал с кошмарной Беатой. То есть сейчас говорила Беата, потому что на лице Вернера застыло напряженное выражение, а трубку он слегка отодвинул от уха – голос на том конце провода был очень-очень громкий. Настолько громкий, что даже я мог разобрать отдельные фразы:

– Называй эту женщину как хочешь, Вернер, но я говорю тебе, что она едва не сжила со свету нашу семью. Сегодня ночью у нас так разболелись животы, что мы едва не попали в больницу. И если тебе интересно, я уверена, что это была попытка отравления!

Что?! В этот момент я окончательно проснулся. Беатиной семье ночью тоже было плохо?! Мне захотелось вырвать из рук Вернера телефонную трубку и сообщить Беате о том, что у меня та же проблема. Но это, конечно, чушь, ведь я совсем не умею говорить, в том числе и по телефону.

Вернер набрал в грудь воздуха. Он явно из последних сил пытался сохранять спокойствие:

– Однако мне это неинтересно, Беата. И, повторюсь, это полная ерунда! С чего бы Анна захотела вас отравить?

– Потому что она меня невзлюбила. А невзлюбила она меня потому, что я вижу ее насквозь!

Тут Вернер не смог удержаться от смеха:

– Что-что? Видишь насквозь? Ну что за глупости, Беата!

– Хорошо, что ты еще способен смеяться над этим, Вернер. Но говорю тебе: эта женщина норовит тебя окрутить, да еще и девчонку свою с матерью тебе в гнездо подкинуть, а ты ничего не замечаешь!

В какое еще гнездо?! Я был сбит с толку. В гнездах, насколько мне известно, живут только птицы. Я ведь кот, а значит, эксперт в этом вопросе. Самому-то мне, впрочем, еще ни разу не доводилось вытаскивать из гнезда пернатого приятеля, чтобы его… э-э-э… фу! Но я знаю, что другие кошки так делают. Даже толстый Спайк однажды, повиснув на водосточном желобе, добрался до гнезда и разорил его. Обед с перьями – бе! Даже думать об этом не хочу! В конце концов, у меня есть миска, куда можно положить всякие вкусности – от печеночного паштета до сардин в масле.

Ну и, разумеется, Анна, Кира и бабушка живут у нас ни в каких не в гнездах, а в своих комнатах. Да обычный человек и в гнездо-то не поместится! В общем, Беата несла абсолютную чушь!

Похоже, Вернер был со мной полностью согласен, потому что в ответ он чуть не задохнулся от возмущения и даже, против своего обыкновения, заметно повысил голос:

– Беата, я запрещаю тебе так говорить об Анне! К тому же вся эта возмутительная чушь, которую я от тебя выслушал, не имеет отношения к делу. Анна с прошлого четверга в отъезде. Даже если с едой и правда было что-то не так, она тут ни при чем.

Беата заговорила в ответ значительно тише, и в этот раз мне уже не удалось ничего разобрать.