Уик-энд с мистером Дарси

Уорвик понимал, что неважно показал себя во время свободной дискуссии. Более того, такое поведение едва не выдало его с головой. Но он никак не мог предвидеть того, что обсуждение романов Джейн Остин закончится выпадами в его адрес. Он никогда еще не сталкивался с критикой в личном разговоре. Поскольку он выпускал книги под псевдонимом, то не выступал перед публикой в качестве Лорны Уорвик и поэтому ни разу не слышал нападок на ее творчество. Конечно, он читал отрицательные рецензии – каждый писатель должен учиться вместе с похвалами глотать и нелестные отзывы, однако миссис Сомс была хуже литературного критика. Все ее высказывания были злы и ядовиты. Они оставили горький осадок, и Уорвик не посмел защищаться, боясь выдать себя. Поэтому он бежал с поля боя – иного выхода не оставалось.

Но Кэтрин определенно что-то заподозрила. Он был абсолютно уверен в том, что она далека от истины, и все же Кэтрин явно им недовольна. Придется завоевывать ее снова.

– Знаешь, во время этой дискуссии я услышал несколько весьма интересных замечаний, – начал он.

– Да?

– У каждого человека есть свое мнение насчет того, какими должны быть идеальный роман и идеальный герой.

Кэтрин кивнула.

– Трудно понять, чем тот или иной роман привлекает читателя. Я хочу сказать, что для меня, например, сюжет не на первом месте, – пусть он будет хоть самым увлекательным на свете. Если повествование ведется занудным языком, сюжет уже не имеет значения. Для меня самое главное – авторский стиль, умение увлечь читателя.

– Надо же! – воскликнула Кэтрин. – Я тоже всегда считала именно так!

– Правда? – фальшиво удивился Уорвик, который вовремя вспомнил фразу из письма Кэтрин.

Он, конечно, рисковал, цитируя ее буквально, но подумал, что вряд ли она помнит свое письмо дословно. Прием сработал – Кэтрин закивала и улыбнулась, как будто ее собеседник только что сказал нечто необыкновенно глубокомысленное.

– Если манера автора не захватывает меня с первой же минуты, мне уже неинтересно читать, безразличен сюжет и герои, – заметила Кэтрин.

– Тогда это просто сказка, верно? – подхватил Уорвик. – Сказка, которую может сочинить любой человек, бездарная, нескладная история. Кому она интересна?

– Ты опять читаешь мои мысли, – изумилась Кэтрин, звякнув ножом о тарелку, развернулась к Уорвику и внимательно взглянула на него, что ему очень понравилось. – Язык – особенно английский – это такой мощный инструмент, но слишком многие писатели оскорбляют его, пользуясь банальными словами и пошлыми клише.

– Именно это составляет часть великого очарования Остин, так ведь? Ее тепло и юмор сразу захватывают тебя, и ты уже не можешь оторваться от книги, – говорил Уорвик, оседлав своего любимого конька.

Он был чрезвычайно доволен собой – сейчас он говорил именно то, что хотела слышать Кэтрин, и та буквально прыгала от радости.

– Разумеется. Не случайно Остин продолжают читать спустя двести лет после того, как была опубликована первая книга, – сказала Кэтрин, и глаза ее заблестели – наконец-то она могла поговорить на волновавшую ее тему. – Не многие авторы могут рассчитывать на подобную популярность.

– Да, действительно, – подтвердил Уорвик и закашлялся. – Думаю, об этом мечтает любой романист.

– Я часто пытаюсь представить себе, о чем же на самом деле мечтала Джейн, когда писала свои книги, – продолжала Кэтрин. – Знала ли она, что эти романы тронут сердца людей во всем мире, что их будут читать и перечитывать спустя сотни лет после того, как она выпустит из рук перо?

– Я тоже не раз об этом думал, – подхватил Уорвик, припоминая текст письма, в котором она обсуждала причины популярности Остин. – Мне кажется, она описывала именно те ситуации, которые волновали ее больше всего. Наверное, так поступает любой хороший писатель, и испытываемые ею искренние чувства передаются читателям – независимо от возраста, национальности, эпохи, в которую живет человек. Эти книги, так сказать, вечны, они вне времени.

Уорвик заметил, что Кэтрин даже приоткрыла рот. Ее темные глаза горели. Она была божественна!

– Поразительно, – прошептала Кэтрин. – Это же мои мысли, слово в слово.

Он улыбнулся и изо всех сил попытался принять равнодушный вид. Она внимала каждому его слову, и Уорвик был страшно доволен собой.

– Знаешь, – заметил он, – с тобой так легко и приятно разговаривать о книгах. Я чувствую… даже не знаю, как сказать… как будто между нами существует некая связь.

Кэтрин мило улыбнулась, но ничего не ответила. Уорвик решил, что настало время взять быка за рога:

– Я чувствую, что могу беседовать с тобой о самом сокровенном, и, должен сказать, для меня это нечто новое. – Он задумчиво покачал головой. – К сожалению, мне пришлось пережить несколько катастроф в личной жизни. Увы, я разочаровался в женщинах.

Он умолк, гадая, поддержит ли она этот разговор.

– Как и я – в мужчинах, – тихо ответила Кэтрин.

– Вот как? – словно бы удивился он.

– Увы, боюсь, что да, – кивнула она.

Уорвик вздохнул:

– Тогда прошу у тебя прощения от имени сильного пола. Однако смею надеяться, что ты не окончательно поставила на нас крест.

Кэтрин подняла на него глаза:

– Забавно, что ты так говоришь. Я недавно сказала своей подруге Лор… в общем, одной своей подруге, что собираюсь поставить крест на мужчинах. Решила, что в большинстве случаев безопаснее общаться с вымышленными героями. Однако ей удалось меня переубедить.

– Значит, у тебя очень умная подруга, – улыбнулся Уорвик.

Именно это он и хотел услышать.