Угощение на Хэллоуин

Крис дышал тяжело и громко. Ей нравился звук его удовольствия и вкус его члена и аромат его возбуждения. Это было именно то, что ей нужно — секс, который был просто сексом. Без любви, отношений, напряжения, боли. Тела, но не сердца. Один чистейший трах.

С диким рыком Крис кончал у нее во рту, наполняя его, а она постаралась как можно лучше глотать. Он издал еще один рык и, похоже, от боли. Он вышел и свалился рядом с ней, на спину.

— Блядь… — Он вытер лицо, а она вытерла рот ладонью. — Это было до боли хорошо.

— Самая лучшая боль.

— Боже, да. — Он посмотрел на нее и улыбнулся. — Оставайся на месте.

— Я голая. Куда я пойду?

Он не ответил и вышел из комнаты, все еще раздетый. Крису следовало делать это чаще — выходить из комнаты раздетым. Вид был впечатляющим. Лучше, чем вид на горы из окна. Можно брать плату за такое зрелище.

Крис быстро вернулся со стаканом воды и бокалом вина.

— Выбирай любой, — сказал он.

— Мне нужно выбрать?

— Это у тебя во рту моя сперма.

— Я ее проглотила. Большую часть.

— Возьми воду, — сказал он. — Вино выпьем вместе.

Она взяла воду и с благодарностью выпила.

Тем временем Крис сделал глоток вина, «Пино Нуар», которое она нашла в холодильнике. «Пино» было ее любимым. Не может быть, чтобы Крис знал об этом. Она не пила вино в старшей школе. Наверное, Дилан его сюда поставил.

— Я чувствую себя немного странно оттого, что трахаюсь в этом доме, — призналась она. — Это дом моих родителей. Они трахались в этом доме. Не мы.

— Дилан трахался в этом доме.

— Что?

Она присела и посмотрела на него.

— Если ты гей и тебя преследуют, тебе больше некуда пойти на свидания.

— Ну… да. Но я не знала, что он приводил сюда парней.

— Только одного. Тревора. Я думаю, так его звали.

— Тревора? Не помню никакого Тревора.

— Он не ходил в нашу школу. Они познакомились на лыжном курорте.

— Откуда ты знаешь то, чего не знаю я?

— Он может быть геем, но он все еще парень. Парень не может рассказать младшей сестренке о своей сексуальной жизни.

— Но он хотел рассказать тебе?

— Я его покрывал. Когда они с Тревором были здесь, он говорил, что был у меня.

— Я ошарашена. И завидую. Почему он здесь трахался, а я нет?

— Я бы трахнул тебя здесь. Ты не хотела меня.

— Это моя ошибка, — сказала она, повернувшись на бок, и посмотрела на него. — Я сожалею об этом.

Он положил ладонь на ее обнаженное бедро и погладил его.

— Я хотел бы…. Я хотел бы не быть таким трусом. Я мог бы тебе рассказать.

— Жаль, что я была таким снобом. Не думаю, что если бы ты мне рассказал, что-то бы изменилось. Ты был лучшим другом моего брата. И ты мне нравился. Да. Мне нравилось, что ты так защищаешь Дилана. Мне нравилось тусить с тобой. Но ты не нравился мне так, как я нравилась тебе. Кроме той ночи, когда ты меня поцеловал. Тогда ты мне понравился.

— Мы были пьяны. Это не считается.

— Нет, думаю, нет. Но сегодня я очень трезвая. И сегодня считается.

— Я тебе не нравлюсь. Я просто парень, чтобы отвлечься.

— Ты мне нравишься. Ты сексуален, когда не под кайфом.

— Я не курил с первого года в колледже.

— Ты сказал, что ходил в училище.

— Потому что меня выгнали из колледжа.

— Из-за марихуаны?

— Из-за марихуаны и выпивки и из-за того, что не очень старался ходить на занятия. Когда меня отчислили, отец меня выгнал из дома. Мама приняла меня обратно. Вроде того. Она сказала, что я могу жить в кладовке над гаражом шесть месяцев, а потом мне придется либо вернуться в школу, либо съехать по-настоящему.

— И ты пошел работать?

— Сначала мне пришлось убрать комнату в гараже. У отца там хранились все инструменты. — Он замолчал и улыбнулся. — Это прозвучит глупо.

— Пусть глупо. Я хочу услышать.

— Я нашел нож, красивый, а у отца было дерево, которое лежало без дела уже давно. И мне было скучно. И я стал работать ножом. И в тот момент мне стало лучше, гораздо лучше за последнее время. Тут стало ясно. — Он постучал по лбу. — Я занимался этим несколько недель. Играл с инструментами отца, что-то вырезал. Я смастерил стул. А потом я научился и сделал еще один — на этот раз кресло-качалку и подарил его маме в качестве подарка за то, что она меня не выгнала. Она сказала, что он просто замечательный. Отец обещал ей такое кресло уже давно. Вскоре после этого у отца случился сердечный приступ, и ему пришлось оставить работу. Я взял ответственность на себя, потому что знал, что смогу. Этот глупый стул меня изменил. Да, это звучит глупо.

— Нет, это звучит немного… мистично, может быть? — Она надеялась, что ее слова не показались ему настолько дурацкими, как ей самой.

— Это дико, знаешь ли. Деревья живые, и когда ты их спиливаешь, они умирают, но если ты правильно обращаешься с деревом, вырезаешь его, полируешь, делаешь из него что-то красивое, или что-то полезное.

— Как кресло для твоей мамы?

— Правильно. Если ты сделаешь что-то из этого дерева, если правильно будешь им пользоваться, он проживет столетия, даже больше, чем живут деревья. Как тебе такое продолжение жизни?

— Звучит здорово. Итак, тебя изменил стул. Мне нравится.