Угонщик

Воришка, которого дежурный следователь, после допроса, повела в дежурку, спутал направление и попытался сбежать, выбрав не то направление. Так как в конце коридора он уперся в тупик, а по его следам, под испуганные крики следователя, уже летела погоня из дежурной части, этот придурок, вместо того, чтобы сдаться, побежал по лестнице вниз. Оказавшись в подвале, беглец, деревенский здоровила ростом в два метра, с кулаками, как сибирские арбузы и полным отсутствием мозга в похмельной голове, заметался, дергая все двери подряд. Ленинская комната, рота ППС и кандейка старшины были заперты, в туалете, запершись, старательно кряхтел старшина Окунев, съевший что-то не то на обед, а единственной живой душой в этом закутке был я, замерший с кружкой горячего чая в руках.

Парень взревел и пошел на меня в рукопашную, правда, получив в морду триста грамм кипятка, он чуть поостыл, и упустил момент, а через минуту сверху ссыпалось несколько милиционеров, толкавшихся в дежурной части и прибежавшие на крики девушки — следователя. В общем, кружку я убрал подальше, на сейф и приготовился защищать вверенный мне кабинет. Но, вместо убегающего злодея, из-за угла появилась испуганная физиономия Руслана.

— Здорово, брателла! Что случилось? Чаю будешь? — я дотронулся пальцем до «гостевой» кружки, вопросительно глядя на своего приятеля.

— А? Нет, не буду. Представь, Паша, сейчас адвокат тех жуликов, что моего отца похитили, приходил. Сказал, что если мы им десятку не отдадим, то пойдем по статье, за разбой.

— Чего? Сколько он требует?

— Десятку, десять тысяч! — голос Руслана сорвался в фальцет, молодой опер явно был на грани истерики: — Центральщики с делом о нападении на отца что-то мутят, ничего не говорят, а этот, прикинь, так нагло мне говорит — или десять тысяч до конца недели, или мы все сядем.

— А он — это кто?

— Да не знаю я, адвокат какой-то. Он мне красную корочку сунул, а я, что-то растерялся и не посмотрел, как его фамилия. Но наглый такой, с золотыми пуговицами…

— Что?

— Говорю, что костюм у него шикарный, явно импорт, и пуговицы, как золото, горят.

— Куда он пошел?

— В сторону Храма, пешком двинулся. Мы на улице разговаривали. Я потом видел, что он прямо по улице пошел, в ту строну.

— Давно?

— А? Нет, недавно. Я с ним как разговаривать закончил, то сразу к тебе, вниз, побежал.

— А про меня, что я там был, кто-нибудь знает?

— Нет, мы про тебя не говорили никому, ты же сказал, что мы там втроем были.

— Хорошо, и не говорите не кому. А сейчас побежали.

— Куда?

— Наверх, на машине этого хрена с горы догоним…

— Может не надо? Люди же кругом…

— Руслан, я говорю, что ты мне его покажешь, а там решим, что делать будем. Я же его не видел. А ты, кстати, что имел в виду?

— Да, нет, Паша, ничего, оговорился я. Побежали.

Не успели мы отъехать от здания РОВД по улице Дрейфующих полярников трехсот метров, как Руслан стал отчаянно тыкать пальцем вперед:

— Вот он, вон идет!

— Который из них? — я притормозил и прижал «Ниву» к бордюру.

— Да вон, в темно-синем костюме и с портфелем.

Я разглядел, неторопливо шагающего, молодого человека в хорошем костюме, красиво облегающем его спортивную фигуру.

— Ага, понял. Давай, Руслан, вылезай и иди в отдел. Я за этим прослежу, потом приеду, будем решать, что и как дальше будем поступать.

— Ладно, я понял. — Расстроенный Руслан выполз из высокой «Нивы», в сердцах хлопнул дверью так, что я с трудом сдержался, чтобы не выскочить из салона и не обматерить удаляющегося приятеля. Мне кажется, что в глубине души, сотрудник МВД Конев очень надеялся, что я догонял зловредного адвоката с целью задавить его кованным бампером автомобиля.

Я медленно поехал по правой полосе дороги, не сводя взгляда от, ничего не подозревающего, парня, что беззаботно помахивал новеньким, обтянутым коричневой кожей, «дипломатом».

Медленно обогнав пешехода в синем костюме, я внимательно заглянул в его лицо, после чего, обогнав человека метров на пять, я вновь остановился, распахнул правую дверь и высунулся наружу, перегнувшись через пассажирское кресло:

— Здорово, Саша! Ну ты и заматерел! Куда идешь?

Зловредного адвоката я знал. Когда в год, в области, на юридический факультет принимают всего по сто человек, а все помещения института ютятся на половине первого этажа обычного жилого дома, то поневоле знаешь почти всех студентов, и старшие курсы вечерников, и младшие.