Угонщик

Внимательно перечитав заявление и исправив несколько ошибок, я сверившись с образцом подписи Конева, расписался за него, внизу каждого листа. После чего, перекинул ручку в левую руку, начал корябать рапорт от имени Руслана, о том, как он, в рамках своих должностных обязанностей, совместно с оперуполномоченными Кисловым и Коробовым, увидел, как его отца — гражданина Конева Б. В., с применение насилия, опасного для его жизни и здоровья, усадили в незнакомую ему автомашину. Преследуя на попутном транспорте похитителей, сотрудники милиции проследовали, через распахнутую калитку, во двор частного дома, где, услышав крики, поняли, что существует реальная угроза жизни и здоровью похищенного, и вошли в дом, где задержали четырех граждан, что незаконно удерживали и били гражданина Конева Б. В.

Вовремя сданная в дежурную часть бумажка заявления дорогого стоит. Мой принцип — не делать ничего, пока показания заявителя не будут правильно и полно изложены на бумаге, несколько раз спасали меня от крупных неприятностей. В любом случае, эти невзрачные листы дешевой бумаги, густо исписанные корявым почерком, должны помочь Руслану.

— Это что? — дежурный вытянул руку с тонкой стопкой бумаг, пытаясь разобраться в смысле текста — наверное дальнозоркость у человека начала проявляться.

— Это Конев просил отдать. Похищение человека, вымогательство…

— Какое похищение? — дежурный от неожиданности уронил бумаги на стол:

— У нас не бывает похищений…

— Да ты не волнуйся, территория не наша, ты просто зарегистрируй и центральщикам отправь…

— А, ну ладно, а то я даже испугался как-то…

Дежурный сунул мое творение в высокую кипу скопившихся на столе документов.

С чувством выполненного долга вышел на крыльцо, с удовольствием зажмурился на солнышко, и уже шагнул к машине, когда нелегкая принесла шефа. Вынырнув из «шестерки», которую руководство «приватизировало» под себя, любимых, шеф, не глядя по сторонам, недовольно шевеля черными усами, казалось бы прошел мимо меня, в помещение Дорожного РОВД, как вдруг внезапно остановился и ткнул в меня пальцем:

— Паша, тебя Света Клейменова просила сегодня или завтра заехать к ней в прокуратуру.

Я небрежно кивнул в ответ, показывая, что информацию усвоил и принял к исполнению, а в душе у меня все заледенело, как будто я нырнул в январь, с его крещенскими морозами. Следователь Дорожной прокуратуры Клейменова Светлана Григорьевна, симпатичный ситуационный враг, последняя следователь районной прокуратуры, которой досталось вновь возобновленное уголовное дело в отношении меня по признакам состава преступления, подпадающего под…бла-бла-бла, короче, «за превышение». А ведь, пожалуй, она его, судя по срокам, решила в суд направлять. А значит, приходит время мне сыграть с судьбой в виновен-невиновен.

Я конечно понимаю, что в этом деле не может быть ничего серьезного, меня изобличающего. Просто слова Катьки Беляевой, по паспорту Беляевой Катерины Семеновны, подстилки душегуба и отравителя Пронина Михаила, что, не дрогнув, отправлял пенсионеров на тот свет, против моих слов. Катя Беляева, считавшая, что с, исчезнувшим в дебрях исправительной системы СССР, «фельдшером» Мишей у них неземная любовь, достойная пера Шекспира, и только я помешал ей познать настоящее женское счастье, ненавидела меня люто. И количество этой ненависти постепенно трансформировалось в качество, дав на финише всходы в виде законченного уголовного дела. И хотя, большую часть серой папки из плохого картона, составляли постановления о прекращении и возобновлении многострадального уголовного дела, ситуация была крайне опасной для меня. Все зависело от судьи, что могла решить мою судьбу с крайне плачевным для меня результатом.

Я последний месяц гнал из головы все мысли об этом чертовом деле, надеясь, что проблема сама собой рассосется, тем более, что следователь прокуратуры Клейменова меня более к себе не вызывала. Но, очевидно, что дело не рассосалось. Хотелось решить неприятное дело сегодня, но я вспомнил, что в багажнике «Нивы» страдают от тесноты два живых существа. Да и вообще, столько дел еще необходимо решить сегодня. Я, плюнув в душе на Беляеву, с ее неземной любовью, и на Клейменову, с ее старательностью и, сев в машину, ввинтившись в плотный поток автомобилей, шустро покатил в сторону улицы Басенника, к своему дому.