Угнали!

Выпрямив спину, и гордо подняв подбородок, я прогарцевала в спальню. Там сбросила полотенце, высушила феном волосы, наскоро, всего за двадцать минут, накрасилась, нацепила цепочку с кулоном в виде обоюдоострой секиры, побрызгалась Эскада Ибица Хиппи. Мой любимый аромат. Летне-весенний, свежий, как ветер.

Сегодня я решила одеть джинсы. Хватит каждому встречному поперечному бесплатно на мои ножки пялиться. Добавила черный, на лямочках топик. Ну, не красавица ли?

Костя уже не бесился. Он сосредоточенно, с маниакальным усердием, размешивал свой кофе. Меня он удостоил лишь легким кивком. Словно я не для него наряжалась!

Объявления принимал средних лет человек, с явно еврейскими чертами лица. Такому даже фамилия Гофман не нужна, и так все понятно. Первым делом он обслюнявил мою руку, и попытался заглянуть в вырез топика. Но после этого Белов так ответил на его рукопожатие, что бедный еврей на всем протяжении разговора потирал пальцы.

— Угнали, да? — с садистскими нотками в голосе уточнил Гофман. — Бывает.

— А находят? — забеспокоился Костя.

— Бывает. Только…

— Что только?

— Знаете, их иногда на запчасти разбирают. Двигатель, и все остальное, на чем есть номера — распиливают. Кузов, конечно, тоже. Знаете, как? Болгаркой. Вжить — отхватили кусочек, вжить — еще один. Серебристая, да? Популярный цвет. Могут и не распились. А то распиливают кузов. Сначала передние крылья, стойки, задние крылья. Да, бампера и двери, конечно, оставляют. Их продать можно. А остальное — в лапшу. Мелкую.

— Макароны по-флотски, — пробормотал Белов.

С каждым словом он становился все бледнее и бледнее. И, боюсь, это не результат ночной пьянки.

— И валяются эти кусочки потом в углу какого-нибудь гаража, затем грузят их в багажник, и увозят на свалку. Думаете, их так кто-нибудь находит? Да, находят. Но сразу несут в пункты приема…

Костя, побелевшими от напряжения пальцами, вцепился в подлокотники кресла. Я легонько потеребила цепочку на шее. Еврей сразу потерял интерес к разговору, и скорчил физиономию, в его понимании, очевидно, обозначающую милую улыбку. Мой спутник, воспользовавшись передышкой, достал сигарету. Я даже ничего не стала ему говорить. Пусть нервы успокоит, я уж как-нибудь перетерплю.

С тех пор прошло около недели. Белов продолжал ездить на 21099, безуспешно стараясь засовывать CD-диски в прямоугольную прорезь магнитолы. Успел привыкнуть к хорошей музыке. Ко всему хорошему, вообще, быстро привыкаешь.

Погода распогодилась. Отличная стояла погодка. Солнце, специально скрытое легкими облачками, чтобы не слепить меня, теплый ветерок. Мое настроение омрачало лишь одно: лопнул какой-то там трубопровод. На несколько дней я превратилась в пешехода. Девушки, если есть еще настолько красивые, как я, меня поймут. Совершенно невозможно ездить в общественном транспорте, когда мокрая от пота футболка облегает тело, и каждый мудак стремиться все хорошенько ощупать. Такси — не лучше. Одиннадцать из десяти лохмачей настойчиво предлагают попить пивка. Словно кулона — секиры никто не замечает. Короче говоря, Костя временно превратился в моего водителя. Ему не привыкать.

— Сейчас? — осведомился он.

— Вчера же ездили, — буркнула я. — Следующий поворот.

— Куда?

— Направо.

— Да ты пальцем покажи.

— Туда.

Он бесился. Откровенно бесился. Я почти отучила его курить. По крайней мере, в машине он уже не курит. Даже в своей. При каждой остановке выходит, садиться на капот, и торопливо смолит. Думает, я этого не замечаю.

Перед светофором притормозила серебристая 2112. Но парень не сбавлял скорость. Вместо этого он проверил, пристегнута ли я, и щелкнул замком своего ремня. Корма автомобиля приближалась с угрожающей быстротой.

— Кот? — забеспокоилась я.

Ноль внимания. Глаза настороженно прищурены. Обе руки лежат на руле. На губах — мечтательная улыбка. Багажник двенадцатой все ближе. Я топнула ногой в пол, но все педали перед соседним сиденьем.

— Кот? — повторила я.

Слишком поздно. Раздался глухой удар, посыпались осколки стекла. 2112 подпрыгнула, и чуть прокатилась вперед. Белов, заранее вжавшись в кресло, даже не покачнулся. Мне же что-то сильно давило на грудь. Секундой позже я поняла, что это Костина рука заботливо уберегла меня от встречи с крышкой бардачка.

— Ты в порядке? — спокойно поинтересовался он.

— Дурак, — я ударила парня по лбу. — Тебя ездить где учили?

— А ты ее не узнала? Это же моя машина!

Тоже гений. Одной своей машиной ударил другую. А водить его я учила так что все претензии только к себе. Что? Его машина? Белов уже разбирался с водителем.

— Ты кому подрезал, баран?

— Ты что? Сам же в меня въехал, — оправдывался небритый тип.

— У тебя хоть страховка есть?

— Ты что? Ты же не прав. Ты в меня въехал. Ты знаешь, на сколько ты попал?

— Чего? — проревел Кот. — Я въехал? Давай ментов вызовем, пусть они разберутся, кто в кого въехал.

— Какие менты? — тип угрожающе сжал кулаки. — Да я сейчас твою шушлайку на болты разберу.

— Че бурагозишь?

— Че?..

Белов ловким движением выхватил у бандита ключи, и запустил их в кусты. Звякнув на прощание, они исчезли в густой листве.