Угасающее солнце: Кутат

– Какое влияние? Вспомни, что бесценные города уже обращены в руины, что разумные существа безжалостно уничтожаются… А мы только наблюдаем, только делаем записи… И наша информация используется для того, чтобы регулы и мри могли уничтожать друг друга. Может быть, и земляне скоро присоединятся к этой бойне. Дункан бросил все и ушел. Я вдруг начала понимать его. Он, по крайней мере…

В коридоре возникла тень, и Боаз замолчала. Это был Галей с «Сабера» и с ним еще кто-то. Боаз несколько удивилась. Она давно знала этого человека, еще с Кесрит. Сейчас ему было уже за тридцать, и вид у него был довольно озабоченный. Когда он вернется в мир землян, то будет уже глубоким стариком. Все мы смертны, – подумала она, и эта мысль не принесла ей радости.

– Доктор Эверсон? – спросил Галей, входя в лабораторию вместе со своим спутником. Он протянул Луису кассету, подписанную Кохом. Затем представил своего спутника. – Лейтенант Гаррис. Поведет челнок с доктором Эверсоном. Я и мои люди остаемся здесь. Все распоряжения на кассете. Доктор, вам пора собираться.

Наступила тяжелая пауза.

– Что происходит? – нарушила ее наконец Боаз.

– Не знаю, – ответил Галей, избегая ее настойчивого взгляда. – Сэр, – обратился он опять к Эверсону, – у нас мало времени. Вам нужно побыстрее собраться.

Луис протянул Гаррису конверт и получил от него расписку.

Галей посмотрел на Гарриса, движением руки пригласил Эверсона, и они втроем вышли из лаборатории.

Дверь закрылась за ними.

– Черт побери! – выругалась Боаз.

– Мы ничего не можем сделать, – сказал Луис.

– Вся его жизнь, – качая головой, пробормотала Боаз, – моя жизнь, твоя жизнь – ушли на это. Больше, чем просто годы. Мы можем улететь отсюда. Но зачем? Где уверенность, что Ставрос все еще губернатор на Кесрит? Нет, новая политика, новый губернатор. И с чем мы вернемся? Что мы расскажем им о том, что видели здесь? И кто задаст нам тот вопрос, который нужно задать? Никто, Эмиль.

Луис обхватил себя своими тонкими старческими руками и посмотрел на нее.

– А теперь мы втянуты в военную авантюру.

– У меня не выходит из головы, что здесь мы крайне уязвимы. Боз, я хочу просить, чтобы весь персонал был вывезен отсюда. Мы не можем рисковать жизнью пятидесяти восьми человек.

– Нет! – она резко поднялась. – «Флауэр» останется здесь. Мы останемся здесь. Мы будем ждать Дункана, пока есть хоть капля надежды. Это – наша единственная цель. Больше мы ничего не можем сделать для него, и пятьдесят восемь жизней здесь ни при чем. Забудь об этом.

Она направилась к двери, потом резко обернулась к нему.

– Мы теряем мри, ты знаешь это. И мы не сможем выиграть игру в выжидание с регулами.

– Но мы можем осторожно нажать на них. Это все, что мы можем сделать.

– А они сделают вид, что не поймут. Это их игра. Смена поколений у нас происходит гораздо быстрее, чем у них. Наша жизнь ничто по сравнению с их тремястами годами. Если ты прав и среди них появился взрослый регул, то они спокойно переживут нас. И даже если у них и нет сейчас взрослого, то он появится в будущем году. Рано или поздно, но «Сабер» вынужден будет забрать нас отсюда. Мы смертны, Эмиль. Мы мыслим категориями недель, месяцев. У регулов подобными категориями являются года и десятилетия. Неужели ты не понимаешь, что регулы могут выждать лет пятьдесят-сто и потом окончательно расправиться с мри? Мы – того не можем. Пятьдесят лет – и мы все мертвы!

Луис посмотрел на нее темными глазами из-под полуопущенных ресниц, и губы его сжались в тонкую линию:

– Не нужно говорить так, Боаз. Мы потеряли многих, кто думал так же. Я не хочу слушать тебя.

– Четыре самоубийства? О, нет! Это дорога для молодых, вроде Галея, которые еще не лишились иллюзий относительно своего будущего, относительно жизни, когда закончится их миссия здесь. Мы с тобой слишком стары для этого. Но зато у нас есть то, чего нет у молодых – у нас есть прошлое. Многие из них еще смогут вернуться домой, а мы уже нет.

Она пожала плечами, но это движение больше напоминало судорогу.

– Этот мир, Эмиль, одна большая могила – моря пересохли, города вымерли – жизнь здесь закончилась. О, Боже, как можно находиться здесь молодым? Уж лучше быть старым.

Луис подошел к ней, взял ее руки, и она прижалась к нему, пока ее дрожь не унялась.

– Эмиль, – попросила она. – Обещай мне кое-что. Поговори с людьми. Позволь мне поговорить с ними. Мы можем и должны оставить «Флауэр» здесь вместе со всеми людьми. Мы не должны облегчать задачу ни для землян, ни для регулов.

– Нельзя, Боаз. Я не знаю, что решил Кох, оставить нас или поднять на орбиту, но мы не имеем права мешать ему, предпринимая незапланированные действия. Мы обязаны защищать экипаж и должны быть готовы стартовать в любой момент, как только поступит приказ. У Коха всего два межзвездных корабля, и мы не имеем права играть с этим.

– Мы не имеем права помогать регулам уничтожить мри.

– Я не могу больше слушать тебя.

– Не хочешь! – Боаз отвернулась, глубоко вздохнула, снова посмотрела на него. – Что прислал нам Кох?

Луис достал из кармана кассету и посмотрел на нее, словно на гремучую змею.