Уехал славный рыцарь мой

Он быстро снял тетиву - как будто боялся, что я попрошу дать пострелять. Спрятал лук за спину:

- Извините, сеньора, мне еще надо стрелы собирать.

- Диего, ты ведь ни в чем не виноват... Почему ты краснеешь?

Он совсем смутился:

- Я... я хочу быть рыцарем, донна Клара.

- И прекрасно!

- Но я не знаю, во имя чего, понимаете? Настоящие подвиги совершает только тот, чьи намерения... чьи мотивации, понимаете?

- Конечно.

- Я пытался... разное. Например, во имя дружбы. У меня был друг в детстве, его потом бык забодал. Во имя счастья всех людей... ничего не получается! Если я с такой мотивацией выйду на дорогу, меня же первый встречный наденет на копье, как бабочку. А...

Он запнулся.

- Понимаю, - сказала я медленно.

Он покраснел еще больше. Вытер нос тыльной стороной ладони.

- Два рыцаря не могут сражаться именем одной дамы. Я знаю. Если рыцарь хочет получить право сражаться за сеньору, которая уже отдала свое сердце другому, он должен вызвать ее рыцаря на поединок. Я знаю закон.

- Диего, милый, - сказала я. - Не вызывай Аманесера. Мне будет очень жаль тебя, поверь.

- Правда? - тихо спросил он.

- Ну конечно.

Он вдруг улыбнулся. Смущение, робость, чувство вины слетели с него, как шелуха, он выпрямился, поднял острый подбородок, и я впервые увидела, что он выше меня на голову.

- Спасибо вам, донна Клара. Мне придется выбирать. Либо я никогда не опояшусь мечом, либо я вызову все-таки на поединок дона Аманесера. Знаете, я страшно ему благодарен. Если бы он не убил моего бедного сеньора, я никогда не узнал бы... прожил жизнь - и не узнал бы, что вы есть на свете. Конечно, грустно будет, если... когда он меня проткнет копьем, но ведь и справедливо, и... красиво! А может быть...

Его лицо изменилось. Только что передо мной стоял влюбленный мальчишка - и вдруг мужчина, ждавший своего часа, рывком перехватил управление в его лохматой голове.

- Донна Клара, - сказал Диего неожиданно низким хрипловатым голосом. Конечно, дон Аманесер непобедим. Но ведь и я стану сражаться вашим именем! А я, может быть... донна Клара, ведь моя любовь не слабее, чем у дона Аманесера! Я бы вышел с ним на поле не для того, чтобы погибнуть за вас. А для того, чтобы жить. Донна Клара. Вы разрешите мне хотя бы попробовать?

Он протянул руку.

Следовало остановить наглеца раньше. Я сама виновата - была к нему слишком добра. Слишком многое позволяла. А теперь придется проявить жестокость.

Я отправлю его прочь. С позором выставлю за ворота. Я велю вышвырнуть его с крыльца вниз головой.

У него была жесткая, неожиданно волевая ладонь. Некстати вспомнилось, как мы вместе просматривали чип побежденного рыцаря-сладострастника, донора аккумулятора для пушки.

Почему он должен расплачиваться за мои ошибки? Надо просто сказать ему - мягко, - чтобы не зарывался. Сказать сейчас!

Он легонько сжал мою руку. Горячая. Сильная. Умная ладонь. Мурашки побежали от его руки - по моей, выше и выше...

- Донна Клара! Ради вас. Вашим именем. Всегда.

* * *

Я заперлась в своей комнате и не вышла к ужину. Я вышивала цветущее апельсиновое дерево, это была очень тонкая работа, очень кропотливая стежок за стежком. Болели глаза, и очень болели натруженные пальцы. Я вышивала при свечах, не поднимая головы, до рассвета; всякий раз, когда я пробовала остановиться и отдохнуть, из темноты ко мне являлось разгоряченное лицо Диего с прилипшими ко лбу темными прядками, с горящими глазами, с мягкими влажными губами. Тогда я принималась шить вдвое прилежнее - стежок за стежком.

* * *

Под вечер мутное зеркальце вспыхнуло, отражая нездешнее пламя. Вместо Аманесера на меня глянула женщина - мне пришлось мысленно собирать ее лицо из осколков. В маленьком зеркальце помещался либо черный глаз с красной искоркой, либо уголок изогнутого рта, либо половинка носа с раздувающейся ноздрей.

- Он мой! - с торжеством кричала женщина, и в зеркале колебались ее волосы, черные и скрученные, как проволока. - Теперь он мой! Приди и возьми его, донна Клара, возьми своего рыцаря рассвета, приходи в Замок Источника, спляшем вместе!

И заливалась хохотом, от которого у меня во рту становилось кисло.

Я придавила зеркальце подушкой - новой информации оно дать не могло, а хохот колдуньи деморализовал меня. Несколько минут ушло на то, чтобы умыться, причесаться и взять себя в руки; потом я поднялась на крышу, где вот уже вторые сутки безвылазно жил Диего.

Увидев меня, он испугался. Наверное, решил, что я пришла выгонять его, и так покорно и безнадежно глянул снизу вверх, что, будь я в самом деле настроена решительно - от этого взгляда ослабела бы.

- Диего, с Аманесером беда, - сказала я и описала все, что видела в зеркальце.

Он сразу же выпрямился, губы сжались в линию, в глазах появился металлический блеск.

- Я иду, донна Клара. Я знаю, как найти Замок Источника. Это донна Фуэнте, колдунья, у нас в поселке про нее каждый ребенок знает. Я уже иду.

- Диего! - я схватила его за рукав. - Это безумие! Донна Фуэнте сварит тебя, как цыпленка, ты не спасешь Аманесера и погубишь себя!