Удочеряя Америку

Мама Джин-Хо пошла ему отворить, пока остальные одевались. Про мытье никто и не вспомнил. К тому времени, как Джин-Хо сошла вниз, дедушка уже сидел на кухне и смотрел, как мама обжигает тост.

– Джин-Джин! – приветствовал он ее. – Как тебе нравится такая жизнь?

– Скучновато становится, – призналась она.

– Просто надо прикинуться, будто мы перенеслись во времена колоний, лапонька. Я так себе и говорю.

Рядом с ним на столе Джин-Хо увидела пачку одноразовых подгузников. Мама Джин-Хо не признавала одноразовых, но матерчатые закончились. Еще дедушка привез три картонных стаканчика с кофе из магазина и кварту молока, любимый сорт Джин-Хо, и какую-то серебристую штуку, похожую на ракету, ростом с Джин-Хо, – поставил ее у задней двери.

– Что это? – спросила она.

– Гелий.

– Гелий?

– Для шариков, к которым привяжем соски.

– Соски? – переспросила Джин-Хо. – Сосочная вечеринка!

Совсем вылетело из головы.

– Ты же знаешь, у твоей мамы слово не расходится с делом, – сказал дедушка.

– Я предупредила ее, что сегодня ей предстоит расстаться с сосками, и так оно и будет, – заявила мама Джин-Хо, не поворачиваясь от плиты. – Мы же не хотим, чтобы Шу-Мэй решила, будто я непоследовательна.

– Последовательность – удел…

– Папа, я не хочу это слышать!

– Окей! Окей! – Он поднял руки, сдаваясь.

– Сами и Зиба привезут холодные напитки, все остальное в любом случае комнатной температуры – пирожные, печенье… Я наскребу мороженое. Что еще надо?

– Ну, осталась небольшая проблема – добраться сюда. Половина улиц в городе перегорожена упавшими деревьями, или там искрят порванные провода, или и то и другое. Сотни светофоров вышли из строя. Полиция рекомендует оставаться дома, если только это не вопрос жизни и смерти.

– Все наши гости уверены, что смогут проехать, только Мак сомневается – рухнул маленький мостик через ручей, который течет на выезде с его дорожки. Но я велела ему просто проехать через ручей, он же совсем неглубокий.

Дедушка Джин-Хо засмеялся. Сначала это был негромкий хрипловатый звук, но потом его разобрало так, что дедушка стал задыхаться и утирать глаза рукавом свитера.

– В чем дело? – спросила мама Джин-Хо. Она обернулась от плиты, все еще зажимая щипцами тост. – В чем дело? Что тут смешного? – И, не дожидаясь ответа, обратилась к Джин-Хо: – Господи, где же твой отец? – таким тоном, словно сердилась на нее.

– Он Шу-Мэй одевает, – ответила Джин-Хо.

– Так скажи ему, что у нас тут кофе и ему лучше поторопиться, если он не хочет пить его холодным.

Джин-Хо вышла из кухни, а у нее за спиной дедушка принялся отсмаркиваться в большой белый хлопчатобумажный платок.

Надувать шары гелием – непростая работа. Этим занимались отец Джин-Хо и ее дедушка, и они стали очень раздражительными, потому что шары то и дело срывались с крантика и принимались летать по кухне, пугая всех до смерти.

– Битси, уведи же детей отсюда! – потребовал наконец отец Битси, хотя дети вовсе тут были ни при чем. На самом деле Джин-Хо даже помогала. Они с мамой привязывали соски к веревочкам шарика, после того как шар удавалось надуть. Но мама сказала:

– Хорошо, девочки, пошли мыться.

Уходя, Джин-Хо слышала, как папа говорит:

– Кто другой просто заказал бы десяток готовых шаров, но только не мы. О нет! Нам обязательно брать напрокат канистру с гелием и надувать все шарики собственноручно!

– Если бы нам требовался всего десяток шариков, я бы так и поступила, – сказала мама Джин-Хо, пока они поднимались по лестнице. Мама обращалась к ней, словно это Джин-Хо ворчала. – Но у нас сорок семь сосок. Нет, сорок восемь, одна все еще у Шу-Мэй. Брэд! – крикнула она вниз. – Нам не сорок семь шаров нужно, а сорок восемь!

– И никоим образом нельзя отправить в полет одну-две соски, символически, а остальные просто выбросить, – жаловался папа Джин-Хо ее дедушке.

Мама Джин-Хо закатила глаза, и Джин-Хо тоже закатила глаза, потому что одна-две соски – это скучно. Вот на сорок восемь стоит поглядеть. Наверное, все небо закроют.

– Вот что сегодня будет, Шу-Мэй, – заговорила мама, словно сказку рассказывая. – Каждый гость возьмет два шарика, и все выйдут во двор. Дай-ка посчитаем. Девятнадцать человек или, по крайней мере, семнадцать… Что ж, придется некоторым взять больше двух шаров. Ты, например, как именинница, возьмешь три шара.

– Четыре, – сказала Шу-Мэй.

– Хорошо, четыре. Ты возьмешь их…

– Пять! Шесть! – продолжала Шу-Мэй. Видимо, она просто решила поупражняться в счете.

Но считать она умела только до шести, на том и остановилась. Подняла руки, чтобы мама сняла с нее через голову рубашку. Ванна уже наполнялась горячей водой, зеркало запотело.

– И тогда мы скажем: «На старт, внимание, марш!» – и мы разом отпустим шарики, все одновременно, и соски полетят высоко-высоко, далеко-далеко, и Сосочная фея выглянет с облака и скажет: «Ого, кто-то стал большой и отказался от сосок! Значит, мне пора…»

– Я не отказалась от соски! – сказала Шу-Мэй. Она вытащила пустышку изо рта, чтобы внятно произнести эту фразу, и тут же засунула обратно.