Удивительный монгол

Там, где кончался проволочный забор и начиналась высокая каменная стена, зияло отверстие. Если бы ты, Барьют, видел эту стену, ты бы, наверное, не понял, как такую дыру можно сделать даже бульдозером.

Большие камни были разбросаны повсюду, а некоторые валялись на другой стороне, ярдах в двадцати. Дыра была не очень большая, как раз такая, чтобы лошадь могла пролезть, но невозможно было представить, как невысокий Tax смог проделать такую дыру.

— Невероятно, — воскликнул дедушка. — Он, должно быть, молотил здесь в течение многих дней. Он долбил и долбил, и одним небесам известно как долго.

Мы посмотрели на те камни, которые лежали на другой стороне, и заметили, что некоторые были в крови.

— Он, наверное, в куски копыта разбил, — сказал мистер Сэлби.

— Наверное, — грустно согласился дедушка.

К этому времени совсем стемнело, и было бесполезно продолжать поиски. Вертолет отвез нас домой, и дедушка начал хлопотать, чтобы выделили вертолеты еще на один день, обыскать холмы по другую сторону забора. Ему пришлось звонить всяким важным людям; наконец согласились дать вертолет только на утро, и все.

— По крайней мере, у нас будет хоть какой-то шанс, — сказал дедушка.

Я не верила, что это поможет, так как знала, что Tax не будет терять время около заповедника.

— Он уже, наверное, далеко, — ответила я дедушке.

— И куда идет? — спросил он раздраженно. — Куда, по-твоему, он направляется?

— Не знаю, — сказала я. — Но если он действительно хочет убежать, дедушка, он не остановится ни перед чем.

— Пожалуй, ты права, — задумчиво согласился дедушка. — Хотя Мушка может и задержать его немного.

С половины шестого утра до половины второго дня мы обыскивали с воздуха все окружающие холмы и фермы и, хотя видели много горных пони и лошадей, без труда убеждались, что Таха и Мушки среди них нет.

Tax уже сменил свою летнюю рыжую шерсть на густой коричнево-красный зимний мех, но оставался таким же необычным, так что его ни с кем нельзя было спутать.

Когда мы летели домой в то воскресенье, то были очень огорчены, и даже Питер (которого мы прихватили с собой, а потом высадили у Вороньего гнезда) сказал, что теперь, без Таха, снующего по заповеднику в поисках чего-то, жизнь будет не совсем прежней.

— Не беспокойся, — успокаивал дедушка. — Он еще объявится.

Я так не думаю. Но должна признаться, что я все-таки не очень спокойный человек и. что дедушка и миссис Эванс правы в отношении меня. И все же я сердито сказала дедушке о своей уверенности в том, что мы их не найдем.

В тот вечер дедушка пришел ко мне в спальню и прочел отрывок из книги «Дикая лошадь Азии», в котором говорилось, что дикая лошадь по кличке Торнадо была обнаружена на расстоянии ста двадцати километров от Пражского зоопарка, откуда она сбежала.

— И это случилось не в такой населенной стране, как наша, — сказал дедушка, — где беглецов обнаруживают очень быстро.

Я понимала, что он старается утешить меня, но я также знала, что он утешал и себя. На следующий день (в понедельник), когда я была в школе, он стал обзванивать все местные полицейские участки и всех живших поблизости фермеров. Наконец он связался с начальниками полиции всех графств, объяснил, что произошло, и просил полицию обратить внимание на двух лошадей. Он также позвонил во все другие организации: ассоциации по изучению диких животных, туристские клубы, организации сельскохозяйственных рабочих и фермеров. Он разговаривал по телефону весь день и, когда ложился ночью спать, я думаю; был уверен, что расставил огромную сеть по всем соседним графствам и что рано или поздно обе лошади будут обнаружены. Это было ровно двадцать три дня тому назад, Барьют, но до сих пор никто ничего не сообщил. Это невероятно. Tax и Мушка просто исчезли с лица земли, и каждый раз, когда я говорю это даже себе, то начинаю реветь. Все противные потеки, которые ты видишь на этой странице, результат потери контроля над собой. Но я не могу удержаться, даже если это и глупо.

Но больше всего мне жалко дедушку, потому что он не только лишился своего самого ценного животного (которого ждал с тех пор, как переехал в заповедник), но еще и потому, что страшно расстроен тем, что «утратил этого редкого и замечательного зверя, которого мне доверили мои друзья, монгольские ученые. А я был глуп. Глуп!».

Когда я прошу его не огорчаться так, он отвечает: «Я недооценил характер этой лошади и ее намерения. Хотя и сейчас я хотел бы знать, каковы же эти намерения, О чем он думает, делая все это?»

Итак, они оба ушли, Барьют, и я не знаю, кого мне больше не хватает. Мы даже не знаем, где еще искать. Однажды дедушка пришел в такое состояние, что сел в наш грузовичок и отправился разъезжать по всему Глостерширу и даже доехал до Беркшира, расспрашивая фермеров и жителей деревень, не видели ли они наших двух лошадей.