Удивительный мир птиц. Легко ли быть птицей?

Опубликованное в 1990 году, исследование Хили и Гилфорда ознаменовало важный шаг вперед в нашем понимании экологических факторов, стимулирующих хорошее обоняние у птиц. Но теперь, по прошествии двадцати лет, похоже, оно будет опровергнуто или по крайней мере уточнено, так как процесс поиска сиюминутной истины продолжается. Хили и Гилфорд не пытались усовершенствовать простой линейный показатель относительного размера обонятельной луковицы, введенный Банг и Коббом, – они просто использовали исходные числовые данные, так как, не обращаясь к исходным образцам и не проводя многочисленные препарирования, было бы затруднительно действовать иначе[236]. Однако примерно к 2005 году сканирование и томография с высоким разрешением (пространственная реконструкция) стали обычным явлением в медицине и биологии, способствуя сравнительно простому (хоть и дорогостоящему) проведению точных измерений объемов разных отделов мозга птицы, в том числе обонятельных луковиц.

Джереми Корфилд и его коллеги из Оклендского университета, Новая Зеландия, первыми использовали технологию получения трехмерных изображений, чтобы исследовать строение головного мозга птиц, и доказали, что в некоторых случаях показатель Банг и Кобба лишь вводит в заблуждение. Справедливости ради, о такой вероятности знали и сами Банг и Кобб и только по прагматическим причинам принимали строение мозга птиц схожим независимо от их вида. Трехмерное сканирование показало, что это не так. У киви, на изучении которого сосредоточил внимание Корфилд, оказалось необычное строение мозга: обонятельная доля представляет собой не «луковицу», как у других птиц, а, по сути дела, плоский пласт ткани, покрывающий передние отделы мозга, и сам по себе передний мозг необычно удлинен. Именно по этой причине Банг и Кобб получили большую величину своего показателя для киви, следовательно – приблизительно верный ответ на свой вопрос (у киви действительно большая обонятельная область), но по неверным причинам[237].

Исследования с применением трехмерных изображений также выявили аномалии у некоторых других видов, в том числе у голубей, обонятельная луковица которых оказалась гораздо крупнее, чем кто-либо полагал[238], и полностью соответствовала их способности ориентироваться по запаху, о чем мы поговорим в следующей главе.

Ясно, что пользоваться показателем размера обонятельной луковицы, полученным Банг и Коббом, рискованно, а нам сейчас требуются точные размеры объема обонятельной области мозга всех птиц, которых изучали Банг и Кобб. Но с учетом работы, которая для этого понадобится, пройдет некоторое время, прежде чем мы будем располагать такой информацией. А пока исследователям не остается ничего другого, как продолжать пользоваться исходными величинами Банг и Кобба.

Недавнее исследование генов, участвующих в обонянии у птиц, так называемых генов обонятельных рецепторов, проводилось для девяти видов птиц, охватывающих полный диапазон показателя размеров обонятельной луковицы по Банг и Коббу. В целом оно показало, что общее количество обонятельных генов положительно связано с размерами обонятельной луковицы. Другими словами, чем крупнее луковица, тем большее значение имеет чувство обоняния. У двух ночных видов, киви и какапо, обнаружилось наибольшее количество обонятельных генов, 600 и 667 соответственно, в то время как у канарейки и лазоревки, как и ожидалось на основании сравнительно маленькой обонятельной луковицы, таких генов гораздо меньше (166 и 218 соответственно). Однако была выявлена одна аномалия: у вида с наибольшим размером обонятельной луковицы, снежного буревестника, всего 212 обонятельных генов. Вполне возможно, трехмерное сканирование покажет, что размеры луковицы у птиц этого вида не так велики, как полагали Банг и Кобб, или же снежный буревестник, ведущий дневной образ жизни, восприимчив лишь к ограниченному спектру запахов, следовательно, ему требуется меньшее количество генов[239].

Помимо публикации романа «Гордость и предубеждение» Джейн Остин и продолжающихся Наполеоновских войн, наиболее значительным событием 1813 года стало открытие европейцами птицы киви. Джорджу Шоу, хранителю отдела зоологии Британского музея, отдал неполный образец – ныне известно, что это был южный киви, – капитан судна для перевозки каторжников Баркли. Должно быть, Баркли от кого-то получил этот образец, поскольку сам он никогда не бывал в Новой Зеландии. Шоу описал и зарисовал удивительную птицу в 1813 году, назвав ее Apteryx australis («бескрылый южанин»). После смерти Шоу позднее в том же году образец перешел к лорду Стэнли, тринадцатому графу Дерби, чья огромная коллекция экспонатов, связанных с естественной историей, хранившаяся в Ноусли-Парке, в конце концов попала в расположенный поблизости Ливерпульский музей, где с тех пор и находится[240].