Удивительные превращения Дика Мюррея

Ломм Александр Удивительные превращения Дика Мюррея

А. Ломм

УДИВИТЕЛЬНЫЕ ПРЕВРАЩЕНИЯ ДИКА МЮРРЕЯ

В широкое окно свободно лились потоки солнечного света. На их пути оказался старинный овальный стол, покрытый клеенкой в мелкую зеленую клетку. Яркие лучи падали на одну половину стола, и она сверкала, словно грядка молодой зелени.

На теневой половине стояли тарелка с манной кашей и белая фаянсовая кружка с молоком. Перед ними сидел худенький черноглазый мальчик лет четырех. Он смотрел на освещенную половину стола, аккуратно раскладывал кашу по маленьким зеленым клеткам и при этом монотонно тянул:

- Тетя Кле-е-еми, я хочу игра-а-ать! Я не хочу ка-а-аши! Тетя Кле-е-еми!..

- Тише, Дик, тише, мой мальчик! Кушай и не шали! Папе плохо, папе очень плохо! - приглушенным голосом отвечала тетя Клеми, сидевшая в стороне на диване.

По полному, еще красивому лицу сорокалетней женщины катились крупные слезы. Она не смотрела на мальчика, не замечала, как он расправляется с кашей, и лишь машинально отзывалась на его нытье. Глаза ее при этом неотрывно следили за дверью, словно там решалась в эту минуту ее судьба.

- Тетя Кле-е-еми, ты обещала, что я буду играть с кошкой!..

- Тише, Дик, тише!..

Но вот дверь медленно раскрылась, и в комнату вошел толстоватый лысый человек в черном костюме. Его большое розовое лицо с мягкими добрыми чертами выражало глубочайшую скорбь. Это был старый друг семьи доктор Кларк.

Он сел на диван рядом с тетей Клеми, вынул платок и стал молча вытирать вспотевшее лицо.

- Ну как он, доктор? Говорите скорей! - громко всхлипнув, спросила тетя Клеми.

Доктор погладил лежавшую на диване кошку, посмотрел на мальчика и с тяжелым вздохом ответил:

- Плохо, Клементайн, совсем плохо... Он хочет проститься с сыном...

Вот уже два месяца, как Томас Мюррей вернулся из столицы в родной городок и поселился в доме своей старшей незамужней сестры. Много лет о нем ничего не было слышно. Клементайн уже считала его погибшим. И вдруг он вернулся. Но в каком состоянии! Нищий, убитый горем и безнадежно больной! Единственным его богатством был сын - маленький, болезненно-хрупкий мальчик. О судьбе матери Дика Томас ничего не рассказал, а Клементайн постеснялась расспрашивать брата, сердцем чувствуя, что в этом и кроется причина всех его несчастий.

Томас знал, что дни его сочтены, и был готов встретиться с неизбежным. Когда сестра и сын подошли к его постели, он собрался с силами и сказал:

- Клеми, дорогая, я ничего тебе не буду поручать, ни о чем не буду просить. И так все ясно. Дик остается у тебя... Не обижай его... Я ничего не нажил, чтобы оставить сыну... Уж ты прости... Но кое-что я еще могу для него сделать... Подай мой черный саквояж, Клеми!..

Она достала из шкафа потертый черный саквояж и поставила его на край постели. Дик придвинулся ближе, уверенный, что отец хочет ему что-то подарить.

Мюррей вынул из саквояжа две блестящие никелированные коробки. У мальчика при виде их разгорелись глаза.

- Это мне, папочка, это мне?

Отец погладил его по голове:

- Тебе, мой хороший, тебе... Клеми, сними с него куртку и засучи рукав рубашки.

- Том, милый, зачем? Что ты хочешь делать?! - испуганно спросила Клементайн, не замедлив, впрочем, выполнить просьбу брата.

Бескровные губы больного тронула легкая улыбка:

- Не волнуйся, дорогая. Я просто хочу уменьшить бремя твоих забот. Дик болезненный ребенок. И ест из рук вон плохо... Я сделаю так, что он никогда ничем не будет болеть... Подведи его ближе и подержи ему руку... Вот так, хорошо...

Из одной коробки Мюррей извлек шприц с тонкой иглой, аз другой - небольшой флакон с молочно-белой жидкостью. Проколов пластмассовый предохранитель, он втянул всю жидкость в шприц.

- Может, лучше позвать доктора Кларка? Он еще здесь... Ведь иглу, Том, прокипятить надо, - робко заметила тетя Клеми.

- Не нужно... Никого не нужно... Я сам... А игла в порядке... Ну, сынок, будь мужчиной! Не боишься?

- Не боюсь, папа! Нисколько не боюсь!

Когда из комнаты больного донесся пронзительный детский крик, доктор Кларк вскочил с дивана и со всех ног бросился на голос. Он был уверен, что случилось самое ужасное. Пробежав по коридору, он уже взялся за ручку двери, но голоса из комнаты заставили его остановиться.

- Ты противный! Я не люблю тебя! - кричал мальчик сквозь громкие рыдания.

Тут же послышался голос больного:

- Вот и все... А ты плачешь!.. Отдай ему эти коробки, Клеми, и уведи его. Через час он уснет и проспит до завтрашнего утра... А доктору Кларку об этом ни слова. Обещаешь?

- Да, да, Том, обещаю! - взволнованно ответила женщина.

Доктор Кларк пожал плечами и медленно побрел обратно в комнату, где сел на диван и погрузился в задумчивость.

Тем временем Клементайн одела Дика, сунула ему в руки блестящие коробки и, всхлипывающего не столько от боли, сколько от обиды, поспешно увела прочь.

Мюррей проводил сына широко раскрытыми глазами, полными тоски.

- Прощай, Дик! Я умру, и с этим ничего не поделаешь... Но ты, сынок, будешь жить всегда! - прошептал он, когда дверь за ушедшими закрылась.