Удельный князь

— Как же так! Он же обо все печётся аки отец родной. У холопов вона, бока округлились, живут добро и в тепле, батогами считай не почуют.

— Через что вводит он вас во искушение! Сын мой, — священник огладил голову Алексея. — бедность — это богатство для меня, а немощь Господа — моя сила. Сокрушение сердца, смирение ума, освобождение души от гнева, скорби и забот, и прочих пагубных страстей, могут ли они иметь место при жизни в богатстве? Блажен, кто помышляет о бедном! В день бедствия избавит его Господь от страшного суда. Умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение. Разве ты ослеп? Разве не зришь, что сребролюбие и любостяжание есм служением маммоне, а князь ваш первый слуга ему, что через латинскую ересь и земные богатства губит бессмертие души правоверных…

* * *

Запорошённый снегом Хаджи-Тархан спал. Обычно оживленный торг был непривычно пуст, а глинобитные караван-сараи занесены снегом. Бураны в бескрайних казахских степях всё ещё лютовали, не пуская новые караваны из Чагатайского улуса. А вот на пристанях наблюдалось явное оживление, десятки топоров стучали по льду, вырывая из ледового плена вмёрзшие корабли.

Несмотря на непогоду Ипат решил брать быка за рога. Нанял лучшие корабли и опытных кормчих для проводки. После того как к нему пришли новые водоходы с пиленым белым камнем, стеклом и прочими заповедными товарами в закромах набралось пять больших бочек серебра, хватало средств. Никогда прежде Ипат не держал столько денег в руках и не раз поминал князя добрым словом. Осень и зиму скупал ходовые товары для перепродажи на Руси. Для князя — свинец и медь, холопов, коптил осетров и белуг. Одно плохо, обещанной горькой соли так и не привёз. Легкие деньги вскружили голову, позабыл про строгий наказ, а с Мстиславом шутки плохи. Слухи о страшном взятии Переяслава дошли и до этих берегов. А князь в письме ещё и напомнил...

Самая южная протока дельты Волги была затянута ледовой кашей. Опасное место, но и кормчие у него не промах. Виртуозно обходя крупные льдины и торосы, к вечеру все двенадцать нанятых насадов вышли на открытую воду. Много дней корабли крались вдоль берегов, прячась от бурных волн Хвалынского моря в небольших бухтах. Миновали Шемаху и Дербент, а затем, обойдя загнутый носом старухи полуостров Апшерон, пред взором Ипата показались россыпи глинобитных домов и богатые дворцы. Легендарный Бака… Город утопал в персиковых садах, а многие улицы мощены камнем. Вечером же площади и белый город освещали фонари с земляным маслом! Всё это было в новину.

Встретив сына, он не был здесь с осени, купец узнал от него последние вести. Нурек давно уехал, а его сын выходов на владельцев колодцев с земляным маслом в нужном количестве не нашёл. Эту информацию никто не горел передавать иноземным гостям, ведь Бака жил земляным маслом и солью. В округе выкопано множество глубоких колодцев, из которых с помощью колодезного журавля черпали масло, а иной раз и батраки спускались, если он был неглубок. Вместо ведра обычно использовали винный бурдюк. Набирали бурдюков полную арбу и везли ту на городской торг.

Иноземным гостям строго-настрого было запрещено покупать масло вне города, за этим тщательно следили, и Ипат понимал почему. Земляное масло называли «нафта», и оно использовалась для освещения и лечения больных. За его добычу, декханам, холопам по-нашему, облепленным с головы до ног вонючей жижей платили сущие гроши. Однако на торге за бурдюк чёрного, жидкого масла, куда едва входило два пуда, просили двадцать денге, за густую аки глину уже семьдесят, а за белое масло из Сурахан полтину! И это в зиму, не в сезон! Летом считай вдвое больше. Хотя колодцев было много, нафт набирался в них медленно и его копили, чтобы летом, караванами отправлять в Персию или Сарай. А князь просил ни много ни мало, три тысячи пудов…

Ипат не стал покупать масло на торге, а по своему обычаю нашёл местного мытаря, что собирал денге за масло, пообещав ему хитрую схему вознаграждения, напрямую зависящую насколько дешево он найдёт масло. Ну и на дюжину хозяев колодцев, найденных сыном, вышел, чем снизил цену нефти в восемь раз. Ведь ни бурдюков, ни арбы ему не требовалось. Земляное масло переливали в большую бочку и на собственной повозке везли на корабль. Эти торгаши ешо посчитали, что его надули! То, что самое дорогое в «бизнесе» оборотная тара Ипат, в отличие от сына, просёк сразу. Второй фактор, который играл на руку, он прибыл не в сезон и многие колодцы были полны маслом и вычерпав его сейчас, к лету они будут полны, а владельцы ничего не потеряют. А князь то не дурак, не зря весь товар в контейнерах заставил везти. Слово чудное, давалось Ипату тяжело, но он уже уверенно его произносил. Впрочем, и про остальное не забывал. На городском торге брал розовую соль, свинец, сухие фрукты и шёлк, что был здесь куда дешевле, чем в Сарае.