Удельный князь

— Однако, без князей и нас не бывати. Кон вековечный рушить не след. Но место указать им треба непременно. Размякли мы. Грызёмся аки псы шелудивые за брошенную под стол кость с пира богатого. Всем вам ведомо, что Глуховский княжич Мстислав Сергеевич с моим ближником сотворил, — многие закивали, поднялся гомон. — Живота лишил, — возвысил голос Порей. — Терем и казну забрал на поток и разграбление. Житейское дело, случается. Хотя сим он и мне обиду смертельную нанёс, обиду вековечную. Но сие дело моё и рода моего. Не стал бы я его на правище боярское выносить. О другом ныне речь веду. Он боярина от пояса отрешил!!! Боярина! — гул стих, на площади установились мертвенная тишина. — Не бывало такого никогда в прежние времена! Знатного человека и в чернецы… Ежели ему сие с рук спустим, прочие князья начнут кривду творить и кон вековечный рушить. Не покажем зубы, моргнуть не успеем, в холопской колоде окажемся.

— Верно глаголишь, Порей!

— Спускать такое невместно!

— Казнить его тако же!

— На четверти его порвать!

— Колесовать али вздернуть также, аки он Берислава.

— Речи мужей взрослых слышу. Око за око, зуб за зуб! Коли дадим слабину съедят нас, вотчин лишат и по миру пустят. Однако, выродок Глуховский силён. Дружина у него мала, но одета в брони черны, в брони богаты из уклада калёного. А такие и иным князьям не по карману. Гнусной лжой и обманом он грады на щит берёт. Стены рушит и воев справных жжёт зельем диавольским, зельем нечестным. Травит воев дымами вонючими. Нет в нём ни духа, ни чести родовой!

— Слух идёт будто он пешцев из черни набрал!

— Набрал, верно. Сам тех пешцев видал.

— А ешо он добрым оружием брезгует. Не видали его и с дружиной в конном бою.

— Да ты што?! Как же его вои терпят?

— А у них и самих чести нет, за мошну одну и служат, а некоторые юбки бабские носят, из уклада.

Порей поднял руку призывая к тишине:

— Князь обратно пойдёт по Волге-реке. Злата и товаров заповедных похххвезёт десятки стругов! У одного Берислава полторы тысячи рублей серебра взял. Да и Короткопол разумею не меньше отдал выкупа.

Поднялся шум, гвалт. Глаза у многих загорелись, а хмель разогрел алчность. Однако, далеко не все были согласны с боярином.

— Мягко стелешь, Порей. Смотри, умоет он вас кровушкой. Мстислав Сергеевич орех крепкий, шапками его не закидаешь. А Берислав твой и впрямь все берега попутал. А коли у него головы на плечах не было, мы тута причём? Князь в Белеве сказывал, что супротив родовитого боярства ничего не имеет. Бояр более не тронул, хотя мог бы мошну растрясти. Долговые грамоты сжег и мзды ни с кого не стребовал. Град же на щит не взял и серебра дал на стену им же порушенную.

— Верно глаголишь, Влад, — поддержал говорившего один из Костромских бояр. — Не враг он нам. Дружина у него мала, однако же в бронях добрых, коих стрелы калёны не берут вовсе! У него бой огненный и зелье пороховое. Он дымами Товлубия с татарами потравил. Вы ума лишились, бояре?! Крепче татар себя возомнили?

— Молчи бздун! У страха глаза велики. Обделались, когда князь татей вздёрнул и град без боя сдали.

— Как так без боя? — но разгоряченные люди его уже не слушали и схватив за кафтан сдернули с помоста, добавив тумаков.

Порей снова взял слово:

— Сила солому ломит! Да брони его хороши, слов нет. Каждая в две сотни рублей!

— Ох ты же б…

— Это где ж удельный князь столько злата взял?

— Враки…

Порей поднял руку и снова перебив говоривших, продолжил:

— Полсотни конных у него, часть на Онего оставит. Ежели загодя ловушку устроить и всею силой ударить. Так, чтобы разом в труху, в пыль дорожную растолочь! Выйдем пятнадцать супротив одного и никакие брони не спасут. Верно ли, бояре?

— Верно, Порей!

— Твоя правда.

— Отомстим же братья за Берислава. Отомстим за честь боярскую, порушенную по навету. Порушенную неправедно и нечестно. Порушенную лживо!

Порей был великолепным оратором и легко увлёк публику. Его здорово удивили московские бояре, что не перечили как обычно, а наоборот поддакивали и подначивали молодых. Подумал и забыл, ибо сказанного уже не воротишь без потери лица. Спустя час боярский сход большинством голосов порешили честь боярскую отстоять, а зарвавшегося князя живота лишить пустив имущество на поток и разграбление.

Вотчинники выделяли не так много бойцов. Обычно сын боярский вёл пяток гридней и столько же холопов боевых. Те, что побогаче, выставляли один-два десятка, а такие как Порей сотню и даже больше. Сказки о Новосильском караване полном злата, серебра и уклада будоражили и молодые умы, и почтенных глав родов. Поэтому споры затянулись до поздней ночи. Обговаривали, где сторговать жито и сено, как верно расставить сторожи. Особенно жаркие споры разгорелись, кто и как будет ставить воевод и сотенных голов. Обычно вопросы по родовитости разрешали князья, но тут их не было. Во всяком случае таких, которых бы послушали.

* * *