Ударная волна

Однако мистер Моффат явственно услышал в музыке собственное беспокойство. По спине прошел холодок дурного предчувствия. Он служил органистом тридцать лет. Он знал этот орган лучше всех. Его пальцы помнили каждую клавишу, а уши знали каждый звук.

Но в это утро он играл на неведомом ему механизме.

Механизме, электродвигатель которого не отключился, когда закончился гимн.

— Выключи еще раз, — сказал Уэндалл.

— Я выключил, — испуганным шепотом ответил старик.

— Попробуй еще.

Моффат нажал на выключатель. Двигатель работал. Он нажал снова. Двигатель продолжал работать. Он стиснул зубы и в седьмой раз нажал на выключатель.

Мотор замер.

— Мне все это не нравится, — слабым голосом проговорил Моффат.

— Слушай, я уже видел такое раньше, — сказал Уэндалл. — Когда ты нажимаешь на выключатель, между медными контактами оказывается фарфоровый язычок. Это перекрывает электрический поток. Так вот, ты столько раз нажимал на выключатель, что на фарфоре образовался налет меди, и электричество проходит через него. Даже когда выключатель нажат. Я уже видел подобное раньше.

Старик отрицательно покачал головой.

— Он все понимает, — сказал он.

— Это безумие, — заявил Уэндалл.

— Неужели?

Они находились в комнатке с электродвигателем. Внизу священник продолжал службу.

— Совершенно точно. Это же орган, а не человек.

— Я уже не так в этом уверен, — сказал Моффат без всякого выражения.

— Послушай, хочешь знать, в чем может быть причина?

— Он знает, что от него хотят избавиться, — повторил старик. — Вот в чем причина.

— О, ну хватит уже. — Уэндалл нетерпеливо переминался на месте. — Я скажу тебе, в чем причина. Это старая церковь, и орган расшатывает ее стены уже восемьдесят лет. Восемьдесят лет вибрации, и стены начали коробиться, полы начали проседать. А по мере того как пол проседает, двигатель перекашивается, провода растягиваются, образуется электрическая дуга.

— Дуга?

— Ну конечно. Электричество идет по дуге.

— Не понимаю.

— Лишнее электричество попадает на двигатель, — пояснил Уэндалл. — В таких моторах образуется электромагнитное поле. Чем больше электричества, тем больше перегрузка. Наверное, ее достаточно, чтобы вызвать все эти явления.

— Но даже если и так, — сказал Моффат, — почему он мне сопротивляется?

— Перестань так говорить, — возмутился Уэндалл.

— Но я же знаю, я чувствую.

— Надо отремонтировать электропривод, и все дела, — сказал Уэндалл. — Идем, пошли отсюда. Здесь жарко.

Снова сев на скамью, мистер Моффат неподвижно замер, пристально глядя на террасы клавиш.

Правда ли то, размышлял он, о чем говорил сейчас Уэндалл — что причина частично в неисправном моторе, частично в нем самом? Нельзя делать поспешных выводов, даже если так. Хотя, конечно, в объяснении Уэндалла присутствует здравый смысл.

Мистер Моффат ощущал покалывание в голове. Он чуть вздрогнул и поморщился.

Однако если присмотреться к тому, что происходит: клавиши опускаются сами собой, рычаги выскакивают, громкость не регулируется, звук окрашен эмоциями, хотя должен быть начисто их лишен. Расстройство ли это механизма или расстройство в нем самом, подобное кажется невероятным.

Покалывающая боль не проходила. Она разгоралась, как костер. Что-то неуемно дрожало в горле старика. Пальцы рук, лежавших на скамье, подрагивали.

Однако все может оказаться не так просто, думал он. Кто сможет с уверенностью заявить, что орган всего лишь неодушевленный механизм? Даже если все то, о чем говорил Уэндалл, правда, разве не может быть так, что орган какимто образом воспринимает эти факторы? Просевшие полы, натянувшиеся провода, электрическая дуга, перегрузка — разве он не может этого чувствовать?

Моффат вздохнул и распрямился. На миг задержал дыхание.

Неф расплывался перед глазами. Дрожал, словно желатиновая масса. Прихожане исчезали, сливаясь в одно пятно. Склеиваясь в один комок. Кашель, который он слышал, гулко разносился в нескольких милях от него. Он пытался двинуться, но не мог. Парализованный, он сидел на месте.

И тут на него нахлынуло что-то.

Это было, скорее, чистое ощущение, почти невыразимое словами. Оно пульсировало в голове электрическим потоком. Испуг, страх, гнев.

Моффат содрогнулся на своей скамье. Его хватало только на то, чтобы с ужасом подумать: «Он знает!» Все остальное стушевалось перед превосходящей силой, которая все разрасталась, наполняя его сознание мраком. Церковь исчезла, паства исчезла, священник и Уэндалл исчезли. Старик повис над бездной, а страх и гнев, словно пара черных крыльев, властно тянули его вверх.

— Эй, что с тобой?

Встревоженный шепот Уэндалла вернул его к реальности. Моффат заморгал.

— А что такое? — спросил он.

— Ты включал орган.

— Включал?..

— И улыбался, — сказал Уэндалл.

Какой-то звук задрожал в горле Моффата. Внезапно он услышал голос священника, читающего слова последнего гимна.

— Нет, — пробормотал Моффат.

— Да в чем дело? — спросил Уэндалл.

— Я не могу его включить.

— То есть?

— Не могу.

— Почему?

— Не знаю. Я просто…