Удар судьбы

— Давай, — бригадир хлопнул парня по плечу и предупредил: — Только ты это, смотри. Застрявшийто трактор охранять надо — болотина-то от Касимовки больно близко, а уж там ухарей хватает — разберут. Так и знай — чего не досчитаюсь, из твоей зарплаты вычту, усек?

— Усек. — Вздохнув, Лешка вытер руки об рубаху и деловито зашагал к мастерским.

К его удивлению, Иваничев согласился быстро, даже и уговаривать почти не пришлось. Только, естественно, напомнил про магарыч да переспросил, в каком именно месте застрял трактор.

— На Черном болоте, — в который раз уже пояснил Лешка, уже не столько для тракториста, сколько для подошедших слесарюг, которым, видать, тоже было интересно. — Там, ближе к Касимовке.

— А, — Иваничев понятливо хмыкнул. — Хорошо, что хоть там. Немного до Курской дуги не доехал, а то бы…

Слесаря понятливо засмеялись и закурили, стряхивая пепел под ноги с полным и хроническим пренебрежением к правилам противопожарной безопасности, красиво выписанным на большом картонном плакате, который бригадир Василий Михалыч Оленников лично приколотил над дверью, рядом с крупной табличкой «Не курить!». К указанию этому некие неопознанные полиглоты приписали еще «No Smoking!» и «Ne fumons pas!» — для кого они это сделали, неизвестно, наверное, для слесарей. Слесаря иностранными языками не владели, поэтому дымили вовсю, не обращая никакого внимания на буквы — привыкли.

— Помню, Колька Курынкин как-то под Новый год на Курской дуге завалился, — усевшись на промасленную ветошь, мечтательно произнес один из слесарей, дядька Слава… Или — дядька Федя. Лешка их все равно путал, уж больно они были похожи — обоим под пятьдесят, оба низенькие, худющие и вечно пьяные.

— Да, он хорошо тогда улетел, — покивал дядька Федя… или Слава. — На Т-150 главное. Силос вез на ферму, да с ребятами выпил…

— Не силос, а навоз, — оторвавшись от пускового двигателя, авторитетно заявил Иваничев. — И не на ферму, а с фермы. Он там и выпил, с доярками. — Тракторист замолк и, подумав, добавил: — И не на Т-150, а на «Владимирце». На Т-150 — это не Колька, это Федька Касимов на «октябрьские» улетел, хорошо — без телеги.

Лешка слушал с интересом. «Курской дугой» колхозные остряки прозвали крутой поворот на склоне холма по суглинку, сразу за Черным болотом, с которого не раз и не два слетала в лежащий внизу овраг мощная сельскохозяйственная техника, и не всегда по-пьяному делу, просто поворот был уж больно опасным, скользким, а спрямить дорогу у колхозного начальства и в лучшие-то времена руки не доходили, чего уж говорить про теперь. Неподготовленному трактористу поехать там — верный способ сгубить технику. Вот и Лешка вчера тоже не рискнул — решил по гати… Проехал, блин… Вообще, если б не Ленка…

— Ты это… — повернувшись к Лешке, напомнил дядька Слава… или Федя. — Спирт лучше в нашей деревне не покупай, лучше в Касимовке, у Федотихи — у ней дешевле. Она, Федотиха-то, в крайней избе живет…

— Да знаю, — отмахнулся Лешка.

Попрощавшись с ремонтниками, он вышел из мастерских и, помахав рукою все так же курившему на крыльце бригадиру, спустился к реке — там, пройдя рыбацкой тропинкой, можно было здорово сократить путь. На плесе, у бережка, купались — Лешка присмотрелся и разочарованно свистнул: знакомых не было, вернее, были, но, так, одна скелочь лет по двенадцати, не стоит и подходить. Хотя, оно, конечно, хорошо б сейчас искупнуться, да некогда — вдруг, и впрямь, с трактора чего утащат, как бригадир, типун ему на язык, предупреждал? А что? С касимовских станется, те еще ухари, до чужого добра жадные.

Парень ускорил шаг, внимательно глядя под ноги — запросто можно было наткнуться на разбитую бутылку или на что-нибудь похуже — места кругом тянулись не то чтобы людные, но весьма посещаемые, особенно в ночную пору. И тут и сям виднелись проплешины от костров, валялись вскрытые консервные банки, осколки бутылочного стекла, полиэтиленовые бутылки-«пэты», в основном, конечно, из-под пива. Да-а… В такую-то жару неплохо бы пива выпить. В касимовском сельмаге наверняка есть, у них вчера привоз был. Вот только трактор…

Немного подумав, Лешка почесал затылок и быстро спустился к плесу, где, на узком песчаном пляжике азартно играли в карты трое ребят, лет на пять помладше Лешки.

— Туз!

— Еще два!

— Еще три!

— А вот еще один!

— Не верю!!!

— Да забирай!

— Ах вы, гады!

Судя по крикам, резались в «верю — не верю», игра, конечно, малоинтеллектуальная, в отличие от того же «козла» или «тысячи», да зато веселая, как раз для такого возраста.

— Здорово, парни, — подойдя ближе, кивнул игрокам Лешка.

— О, Леха! Привет!

Все трое враз вскочили на ноги, поздоровались за руку — как же, солидно: сам Леха-практикант к ним интерес проявил. Не бог весть что, конечно, но все же…

— Пить будешь?

Это предложил самый младший, Витька Битюгов, круглолицый, краснощекий пацан, толстенький и не по-детски циничный. Его маманька тоже, как и бабка Федотиха, приторговывала паленым спиртом. Впрочем, в деревнях многие приторговывали…

— А что у вас? Спирт?

Ну, мог бы не спрашивать…