Удар «Молнии»

Оказывается, свой «Опель» Князь оставил в квартале отсюда, среди домов в надежном с точки зрения сохранности месте — возле какого-то подъезда, на глазах у людей. Его не угнали, но развинтили, растащили за одну ночь все, что снимается, оставив один скелет. Да и тот, прямо на виду у Тучкова, уже резали автогеном, чтобы отсоединить то, что не отсоединяется. Он выглядел пострадавшим, и генерал позволил остаться Тучкову до тех пор, пока не появится Сыч и не решит вопрос, что делать и как себя вести дальше всем участникам партизанской операции. Никому не было известно, какие инструкции имеют люди Кархана, если последний вдруг исчезнет. Конечные цели этой команды были еще неизвестны из-за слабой оперативной разработки, впрочем, как и ее структура, главные действующие лица, способы управления, связи, а главное — возможности. Становилось ясно, что Кархан «со товарищи» — самостоятельные щупальца большого спрута, выполняющие определенные задачи. Это скоро подтвердилось тем, что Сыч прислал с офицером связи кассету с материалом, отснятым возле «могилы» генерала вечером в день похорон. Полковник просил установить личность человека, пришедшего на кладбище уже в сумерках, после закрытия доступа. Чтобы узнать незнакомца, деду Мазаю хватило одного взгляда на экран: у могилы стоял «заяц» Александр Иванович Грязев.

Перед могилой он снял кепку, блеснув лысиной, расправил креповые ленты на венках, затем, отодвинув один, долго смотрел на временную тумбу с надписью — читал надписи. Скорее всего, он опоздал на похороны и пришел на Ваганьковское прямо с поезда, ибо в Москве Грязева не было до последнего момента. Побродив вокруг, он выбрал местечко у изголовья, сел на землю, достал бутылку и какую-то закуску. Полил водки на могилу, выпил сам и надолго замер в позе Будды. Оператор несколько раз выключал камеру, экономил пленку и менял ракурс. Потом в кадре по другую сторону могилы появился человек в длиннополом белом плаще, лет пятидесяти. Тоже постоял, почитал надписи и о чем-то заговорил с Грязевым. Аудиозаписи не велось. После короткой беседы незнакомец приблизился к «зайцу», пожали руки, продолжая о чем-то говорить. Судя по артикуляции, знакомились, сокрушались, что оба опоздали на похороны. Вместе помянули, пришедший сел на корточки возле Грязева. Камера выключалась трижды, но по фиксации времени на пленке сидели около получаса. Бутылка была допита, Грязев сунул ее в сумку вниз горлом. От могилы пошли через кладбище не к выходу, а в противоположную сторону. В следующем кадре они перелезли через забор, двинулись куда-то в темноту. Затем — уже крупным планом — сели в серую «Волгу». Оператор зафиксировал государственный номер.

Приходивший к могиле человек в белом плаще был никому не знаком из присутствующих на конспиративной квартире. Саню Грязева куда-то увезли, потому что дома его не оказалось, — Крестинин тут же набрал номер его телефона. Очевидно, вербовка «зайцев» продолжалась и без Кархана: тот в это время уже сидел в спортзале, прикованный к трубе. Будь Грязев на свободе, наверняка бы объявился у кого-нибудь из бывших бойцов «Молнии», узнал бы о мнимой смерти генерала и разыскал конспиративную квартиру, как сделал это Вячеслав Шутов. Один «заяц», вероятно, уже попался в силок…

Отрубать вслепую головы этой гидры не имело смысла. Генералу не хотелось вникать во все сычевские дела — в конце концов он теперь даже не отставной генерал ФСК, а служащий московского речного пароходства, уволенный с работы по сокращению штатов: речфлот практически уже развалился. Лубянское руководство обязано было купить ему квартиру в каком-нибудь отдаленном «спальном» районе города, естественно, забрав себе существующую квартиру в Центре, а также приобрести не очень приметную дачу и автомобиль аналогичной марки взамен оставленного в Дубках. Жизнь изменялась прямо противоположно, однако голова в речной фуражке с крабом оставалась прежней и мысль автоматически работала в привычном режиме анализа. К тому же в плен к «ореликам» попал плясун Грязев, «заяц», и хочешь не хочешь, надо что-то делать.