Удар мечом

Рен сумрачно размышлял о последних событиях. «Мысль должна быть холодной», — любил повторять Рен. Понимал он это так: не торопись с выводами, ищи — кому выгодно. В случае с Дубровником он пришел к твердому выводу, что чекистам невыгодно было уничтожать курьера. Если бы они точно знали, с кем имеют дело, то наверняка постарались бы любой ценой взять Максима живым. Судя же по рассказу Романа, чекисты с самого начала и не думали об этом. Кто знал о курьере? Несколько человек: «Рен — Чуприна — Сорока — Офелия». Ну и, конечно, сам Дубровник. Если Дубровник — «кольцо», то все остальные — цепочка к нему. Колечко оторвали, цепочка осталась целой, ее звенья прочными. Напрашивался вывод: о предательстве речи быть не может. Игра продолжается. Но как сообщить за кордон, что не уберегли курьера? И пусть бы в дороге… А то здесь, на месте, где можно было обеспечить реальную безопасность.

В центральном проводе поднимут шум — постарел Рен, потерял былую силу. Добре, если это ускорит замену другим человеком, а вдруг решат просто от него избавиться, как от старого, ненужного хлама? И такое бывало.

Проводник повернулся к Чуприне.

— У тебя что с рукой?

— Пустяк. Пуля прошила мякоть, — неестественно бодро ответил адъютант. А сам подумал: «Мог бы и раньше поинтересоваться».

— Тогда пару деньков отлежись — и в дорогу. Офелия ведь все равно придет к Хмаре? Надо встретиться с нею. И поручить ей сообщить за кордон о гибели курьера.

— Крупная птаха…

— Боюсь, подбросили в наше гнездо эту птаху не случайно. Не доверяют дорогие вожди, — позволил выплеснуться раздражению Рен. Это с ним бывало редко. Рен не обсуждал обычно приказы начальства и сам не терпел, чтобы судачили о его особе. — Сообщение Офелии должно быть таким, чтобы там поняли: не смерть за Дубровником гонялась, а он полез ей навстречу. Не надо скрывать, что погиб по собственной дурости Максим. Ты расскажешь Офелии все, как было.

— Смогу ли я на нее повлиять?

— Постарайся. Ты хлопец молодой, приметный, а она ведь той же породы, что и остальные девки.

Чуприна удивленно вскинул тонкие черные брови. Проводник так с ним никогда не разговаривал. Обычно проворчит что-нибудь, и все. А тут чуть не просит. Видно, всерьез обеспокоен смертью Дубровника, опасается, как поведет себя Офелия, и хочет прибрать ее к рукам, чтоб помогла свести концы с концами.

— А если она захочет с вами встретиться?

— Не торопись с ответом. Не отказывай, но и конкретного ничего не. обещай.

— Понятно.

— На хуторе побудь три дня, а если надо, то и больше. Спешить некуда. Приласкай курьершу, чтоб доверилась. Недаром говорят: «Оружие любит смазку, а баба ласку», — коротко хохотнул старой остроте Рен. — Приценись к ней: действительно важная особа или так себе, из третьестепенных?

Настроение у Рена было горькое, как хина. «Не мала баба клопоту., купила порося». Мало своих забот — прислали непутевого курьера.

Примерно в то же время Учитель «распекал» Малеванного. При разговоре присутствовал сотрудник областного управления майор Лисовский.

Майор уже несколько дней находился в райотделе. Он подолгу беседовал с Учителем, уезжал в села, вел, судя по всему, интенсивную подготовку к какой-то сложной операции.

Обычно сдержанный Учитель вышел из себя, когда лейтенант доложил ему о стычке с бандеровцами.

— Какое у вас было задание? — внешне спокойно спросил он. — Повторите, пожалуйста.

Спокойный тон не обманул Малеванного. По еле приметным признакам лейтенант уловил приближение грозы.

— Наблюдать, обо всем подозрительном немедленно сообщать в райотдел!

— Вот, вот. Наблюдать! Вы вышли за рамки приказа, без согласования с руководством решились на необдуманный шаг…

— Товарищ майор, то ж бандиты…

— Помолчите, лейтенант. Научитесь слушать старших. Вы знаете, что за бандитов уничтожили? Говорите, из окружения Рена, раз был Чуприна? Тогда я вам скажу: вы, по всей видимости, со своими молодцами перестреляли группу курьера центрального провода. Понимаете? Этот курьер нам нужен был живым.

Малеванный виновато моргал длинными пушистыми ресницами. Конечно, глупость — ликвидировать такую птаху. Курьеры, как тыквы семечками, набиты полезными сведениями, к ним многие ниточки сходятся.

— Чтоб неповадно было впредь — пять суток домашнего ареста!

— Товарищ майор, в самый разгар событий меня — на печку? — побледнел от волнения Малеванный. Взмолился: — Накажите как-нибудь по-другому.

Лисовский отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Как ребенок, честное слово. Стрельбой своей всполошил всю округу. А ведь курьера этого давно ждали, и взять должны были в другом месте, очень незаметно взять, чтобы Рен заметался в поисках курьера, обнаружил себя.

Майор отпустил Малеванного: вместе с Лисовским предстояло обсудить неожиданно сложившуюся ситуацию.

Что может Ива?